Мир Гаора

Стиг Файрон был занят самым непритязательным и даже никчёмным делом: сидел и смотрел в окно. Дождя нет, но серые тучи затянули небо и от вчерашней голубизны и следа не осталось. Не самое интеллектуальное занятие: сидеть в шофёрской гостинице и глядеть в окно. Но больше ему нечем заняться. Разве что сидеть в ресторане. А оттуда двора не видно. Так что... на столе безалкогольное пиво - другого в заведении для шофёров и не подают, что вполне оправданно - сушёная рыба местного производства и фирменные солёные пирожки. Но пиво и закуска не тронуты. Не хочется. Слишком много сил ушло на то, чтобы добраться сюда именно в этот день и занять именно эту комнату, из окна которой лучше всего просматриваются въезд и стоянка. Если бы он хорошо разбирался в машинах, зрелище, возможно, его бы развлекло, но для него все грузовики на одно лицо, так что... Рядом на подоконнике лежала раскрытая книга, но в данный момент она выполняла те же функции, что и пиво с закуской на столе - создавала иллюзию для возможных свидетелей.

Два года, девять месяцев и... и сколько-то периодов с долями и мгновениями. И несчётно усилий, многоходовых хитроумных комбинаций и стечения обстоятельств. Да, закон обратной силы не имеет, и вернуть свободу обращённому в рабство невозможно, но дать ему знать, что он не забыт, что его помнят, что за него борются, хотя это безнадёжно... пока безнадёжно. Нет, надежды не иллюзорны. И друг - Стиг по укоренившейся уже привычке избегать имён и названий - даже мысленно иначе не называл его. Даже его училищным прозвищем: Отчаюга. Да, для него он был всегда только другом. Даже с большой буквы - Друг. И известие, что Друг не сломался, остался собой, принесённое нежданным гонцом, не сознающим до конца смысла происходящего...

...Он пришёл в свою контору как всегда без пяти девять. Конечно, контора - это громко сказано, но всё, что положено адвокатской конторе, на месте. Его стол, шкаф для книг и маленький несгораемый шкаф, изображающий сейф для очень важных бумаг, стулья у стола и вдоль стен для посетителей и клиентов и даже стол для секретаря. Мебель размещена достаточно хитроумно, чтобы создать хотя бы иллюзию приёмной и его кабинета. Секретаря не было, вернее, секретарши - очкастой девчонки с юридического факультета. Женщинам всё-таки разрешили получать юридическое образование, удалось пробить, и он как один из авторов и толкачей этой идеи сразу взял новоиспечённую студентку - будущего юриста - на работу. Платить много он не мог, его самого адвокатская практика кормила не очень: слишком много несостоятельных клиентов, которым некому помочь, кроме него. Но и Арринга работала не за деньги, а для практического опыта. Оказалась она добросовестной, максимально исполнительной, старательно зубрила своды законов, дополнений, толкований и комментариев, но как раз вчера, краснея и заикаясь, попросила отгул по личным надобностям. Потому он так и удивился, когда, войдя в коридор, увидел у своей двери нечто тёмное, отдалённо напоминающее человеческую фигуру. Клиент? Но все адвокатские конторы открываются в девять, приходить раньше не имеет смысла, если только клиент не местный, а прямо с поезда или если ему негде ночевать. Когда он подошёл к своей двери и достал ключи, клиент вскочил на ноги и оказался совсем молоденьким фактически мальчишкой, бедно одетым и с большой плотно набитой и явно тяжелой дорожной сумкой.

– Вы... вы Стиг Файрон? Адвокат?
– спросил парнишка звенящим от сдерживаемого напряжения голосом.

Точно, клиент, и судя по многим признакам, малоимущий.

– Да, это я, - он открыл дверь и посторонился, пропуская парнишку вперёд.
– Проходите.

Парнишка вошёл, огляделся с затравленным выражением, подошёл к его столу, грохнул свою сумку и дёрнул молнию. В сумке лежала военная форма, а сверху гордо красовался автомат.

– Вот, - сказал парнишка, - я дезертир.

Он ошеломлённо молчал, но следующая фраза повергла в состояние, близкое к шоку.

– Он сказал, чтобы я шёл не домой, там комендатура, а к вам. Он сказал: Жук поможет и денег не возьмёт.

Жуком его называл только один человек в этом мире...

...Стиг лениво подтянул к себе пачку сигарет и закурил, равнодушно глядя на въезжающую на стоянку серебристо-серую легковую машину. Не та и потому неинтересна...

...После третьего повтора рассказ парнишки стал более-менее последовательным и понятным. Он связался с конфликтной комиссией в Союзе ветеранов - Друг и здесь был верен себе, не просто свалив на него это дело, а сразу подсказав наиболее приемлемое направление действий. И оттуда сравнительно быстро приехали три ветерана. Парни, как и говорил Друг, надёжные и знающие, как решать такие проблемы. Парнишка явно струсил, когда в кабинет ввалилась эта троица, но покорно, со спокойствием отчаяния повторил свой рассказ.

– Не врёт, - констатировал старший в троице сержант с распаханной осколочным шрамом щекой.
– Мы про тот гарнизон уже не в первый раз слышим. Только одно, пацан, неясно. Не мог ты от гарнизона до Дамхара товарного в одиночку добраться. Так что не ври, в лесу ты бы не выжил, а в посёлках тебя бы кормить не стали.

– Волосатики формы не любят, - кивнул второй, - пакостят, как могут. Раскалывайся, пацан.

Парнишка шумным вздохом перевел дыхание, затравленно оглядел нависающих над ним ветеранов, его, сидящего на краю стола, и... и понял, что надо отвечать, и отвечать правду.

– Меня... меня вывезли, в фургоне. Через оцепление, а потом мимо плотин.

– Врёшь, плотины по первой категории охраняются.

– Мы понизу проехали, над самой водой.

Молчавший до этого третий ветеран присвистнул.

– Однако, отчаюга шофер, я тамошние мосты знаю - гиблое дело. Кто он, пацан?

– Он...
– парнишка снова вздохнул, - он раб, в ошейнике.

Ветераны переглянулись.

– Он... его не было, - парнишка был близок к истерике, - и ничего он мне не говорил, и... и я...

– Стоп, - вмешался он.
– Сейчас ты нам всё расскажешь о нём, и мы решим, что было и чего не было.

Ветераны заинтересованно кивнули...

...Разумеется, сопротивляться парнишка не смог и рассказал всё, как было. Рассказ был фантастичен, неправдоподобен до безобразия. Для любого, кто не знал... его Друга. Да, он его узнал сразу, даже в этом описании. Вопросительно глядящим на него ветеранам он кивнул и сказал.

– Не врёт. Но...

– Ясно, - перебил его старший.
– Так, пацан. Сейчас пойдёшь с нами, мы тебя пристроим. Не трусь, от расстрела тебя отмажем.

– Не война, - хмыкнул второй.

– А теперь так, пацан. От гарнизона до Дамхара ты дошёл лесами. Маршрут мы тебе проработаем, что жрал по дороге, научим. А про того парня...

– Забудь, - вмешался он.
– И вы забудьте.

– Не дурнее тебя, адвокат, - ответил старший.
– Но если что... дай сигнал. Парень наших кровей, поможем.

Он кивнул. И они ушли, уводя парнишку. А он, оставшись один, сел за стол, записал полученные сведения, наметил план действий, перечитал, укладывая в памяти, и сжёг плотно исписанный листок...

...Дальше... дальше были короткие разговоры. Через дорожную полицию узнал имя и род занятий владельца фургона номер такой-то, через Торговую Палату уточнил специфику и регион деятельности вышеупомянутого... Объяснение расспросов одно: "У моего клиента определённый интерес в отношении..." Коллегия адвокатов - спасибо Огню, уму и предприимчивости предшественников - настолько давно выбила и отстояла право адвокатской тайны, что оно никем не оспаривается. А потом... удалось выяснить, через какой склад Ридург Коррант получает свои заказы, что заказ поступил и его должны забрать на этой неделе и что возвращающемуся со складов не миновать именно этого заведения, и удалось связаться... Стоп, об этом ничего. Мысли не подслушаешь, но и про себя не надо. И во всём его плане только один уязвимый пункт. Если Ридург Коррант не пошлёт своего раба за заказом, а поедет сам. Тогда всё насмарку. Тогда идти на непосредственный контакт, завязывать дружбу и напрашиваться гостем или попутчиком, чёрт, сколько лишних ходов, а каждый ход - это возрастающая угроза провала всей цепочки и даже сектора.