Мир Гаора

Гаор внешне спокойно продолжал сидеть на нарах. Да, он всё понимает, но... но сам не ляжет.

– Насчет "пойла", это ты прав, - согласился Старший.
– Давай, Лохмач, пора тебе и на верхнего учиться.

– Он ещё нижним не работает, - буркнул Шестой.

– Боишься, порвёт он тебе?
– рассмеялся Старший, беря с полки бутылку с "пойлом".
– Давай-ка, Лохмач, попробуем с разбавленным, на цельном ты уж слишком активный.

Гаор, понимая, что сопротивление не поможет, вернее, невозможно, обречённо ждал продолжения, стараясь не сорваться на унизительные просьбы пощадить. Старший достал с полки кружку и налил в неё до половины "пойла", сходил к раковине и долил воды из крана. Камера притихла в предвкушении зрелища. Судя по лицу Шестого, тот уже жалел, что сам всё затеял и, получается, напросился. "А ведь и впрямь порву я его", - подумал Гаор. Ну, так туда паскуднику и дорога. И мне тоже.

Старший остановился перед ним и протянул кружку. Но сказать ничего не успел. Потому что по коридору к решётке подошли двое. Надзиратель в обычной войсковой форме с пистолетом в открытой кобуре и дубинкой в руках и второй, в сером полувоенном костюме. Старший сунул кружку в руки Гаору и побежал к решётке, быстро шепнув:

– Не пей пока.

Шестой одним прыжком оказался на нарах и в самой глубине, за спинами других. Камера напряжённо замолчала.

– Где он?
– негромко, но так, что все услышали, спросил у надзирателя второй.

Надзиратель щёлкнул каблуками и приказал Старшему:

– Лохмача сюда.

– Да, господин надзиратель, - Старший обернулся и махнул рукой, подзывая Гаора.

Гаор отдал кружку кому-то, кто оказался рядом, встал и подошёл к решетке.

– Вот он, господин надзиратель, - сказал Старший.

– Извольте видеть, - надзиратель почтительно вытянулся перед вторым.
– Нигде не порван, кожа целая, обучен, дважды проверен в работе.

Второй улыбнулся, разглядывая Гаора.

– Обучен, говорите. Ну что ж, проверим. Выпускайте.

Медленно поехала вбок решётка. Ловко и незаметно Старший подтолкнул его в спину, и Гаор перешагнул через порожек-рельс, оказавшись в шаге от второго. Старший остался стоять в камере.

Чёрные внимательные глаза прошлись по его телу, ощупывая, замечая ожоги от электродов, полученные в первые дни синяки и ссадины, распухшие кисти рук и синие "браслеты" от наручников на запястьях. Удовлетворённый кивок.

– Руки за голову. Повернись. Наклонись. Встань прямо. Опусти руки. Повернись.

Гаор молча выполнял приказы, до боли прикусив изнутри губу. Сортировка? Предпродажный осмотр? Зачем? Проверка обученности? Чёрт, что же делать? И сам себе ответил: выполнять приказы, молчать и не рыпаться. Чтобы руки оставались свободными. Потому что если его сейчас отправят на работу одного, то... то у него будет шанс нарваться на пулю и покончить со всем разом. Лишь бы он был один.

Гаор осторожно покосился на Старшего. Тот смотрел на него внимательно и... сочувственно.

– Когда в последний раз поили?

– Старший, "пойло" когда вливали?

– Вчера, господин надзиратель.

– Доза?

– Сколько влили? Сразу докладывай.

– Полная кружка неразбавленного, господин надзиратель.

– Сегодня?

– Успели влить?

– Нет, господин надзиратель.

Второй кивнул:

– Хорошо, он нужен в натуральном виде. Оформляйте.

Поехала на место решётка, отделяя Гаора от Старшего и остальных. Взмах надзирательской дубинки указал ему налево, к надзирательской и... залу?! Работа?! Медленно, с трудом передвигая ставшие непослушными ноги, Гаор пошёл в указанном направлении. Оглянуться на камеру и остающихся там он не успел. И не посмел.

Дверь надзирательской открыта, сзади негромкий приказ:

– Налево марш.

Гаор послушно повернул и вошёл.

Обычная казарменная дежурка. Две койки, у стены стол с чайником, стаканами и судками, закрытый двухстворчатый шкаф для одежды, на стене оружейный шкафчик. Неистребимый запах гуталина, оружейного масла и дешёвых сигарет.

– Стой.

Гаор выполнил приказ и, воспользовавшись его нейтральной формулой, встал почти по стойке "вольно": ноги на ширину плеч, руки за спину. "Смирно" ему сейчас не устоять, свалится за пять мгновений. Удара не последовало, значит, не ошибся. Ну, что сволочам от него теперь нужно? Дёрнуться к оружию... не стоит, камера рядом, пристрелят всех. "Геройствуй как хочешь, а других не тяни". Какое уж тут геройство, Ворон? Тут... "смерть не мука, а избавление от мук". Дезертирство это. Я - трус и дезертир...

– Имя хозяина?
– спросили сзади.

– Фрегор Ардин, господин, - равнодушно ответил Гаор, не оборачиваясь.

– На сколько тебя хозяин отправил в пресс-камеру?

Гаору вдруг стало нечем дышать. Неужели...

– На неделю, господин, - осторожно ответил он.

– Сегодня который день?

– Седьмой день, господин.

Сзади негромко засмеялись.

– Ориентировка во времени и пространстве не нарушена. Память в норме. Проверим соображалку. А зачем?

Обернуться Гаор не посмел, и теперь мучительно пытался угадать, какого ответа от него ждут. Уж очень не хотелось получить удар сзади. По почкам, или в затылок, или... да у него везде и всё болит. Удара не было, значит, его молчание... правильно?

– Учиться тебя отправили, - засмеялись сзади.
– Ну как, учили?

– Да, господин, - упавшим голосом ответил Гаор.

Значит, все-таки это, сейчас либо его заставят кого-то трахнуть, либо его самого...

– И как, хорошо выучили? Без "пойла" справишься?
– смеялись сзади.

Гаор угрюмо молчал. Но его ответы были уже, видимо, не нужны.

– Ладно, посмотрим, как тебя выучили, - безжалостно продолжал тот же весёлый, насмешливый до издёвки голос.
– Повернись.

Гаор медленно повернулся кругом, и... и не увидел ни надзирателя, ни того, второго, который вызвал его из камеры. Перед ним стоял молодой, но с седым "ёжиком" мужчина в штатском сером костюме.