Мир истории: Русские земли в XIII-XV веках

В феврале 1446 года Василий Васильевич выехал из Москвы в Троицкий монастырь. Шемяка и Иван можайский внезапно ворвались в город, схватили Софью Витовтовну и княгиню Марью, разграбили великокняжескую казну, перехватали бояр, ограбили горожан и поскакали в Троицу. В монастыре, в церкви, схватили Василия Васильевича, увезли в Москву, 16 февраля ослепили и сослали в Углич с матерью и женой.

Шемяка сел на великокняжеский стол. Но тут же все обернулось, как и с его отцом. Его сторонники не составляли большинства ни в Москве, ни в других городах. Вырвав обманом великое княжество, Шемяка не мог не видеть, что опоры ни в одном из сословий он не имеет.

Более того, поднялось против Шемяки духовенство. Сбор епископов потребовал от Шемяки, чтобы тот освободил из заточения Василия Васильевича. Рязанский епископ Иона говорил ему: «Сделал ты неправду, а меня ввел в грех и срам; ты обещал и князя великого выпустить, а вместо того и детей его с ним посадил; ты мне дал честное слово, и они меня послушали, а теперь я остаюсь перед ними лжецом. Выпусти его, сними грех со своей души и с моей! Что тебе может сделать слепой да малые дети? Если боишься, укрепи его еще крестом честным, да и нашею братьею, владыками».

Не имея поддержки в Орде, получая из Литвы тревожные вести, что сторонники Василия, бежавшие туда, приняты с почетом, страшась восстановить против себя церковных иерархов, окруженный ненавистью москвичей, Шемяка освободил Василия Васильевича и назначил ему в удел Вологду.

Василий Васильевич дал Шемяке грамоты, что он не будет искать великого княжения. Но едва прибыл в Вологду, как к нему со всех сторон стали сходиться его сторонники и те, кого Шемяка успел сделать своими врагами.

В какой уже раз подвергался испытанию на прочность «наряд» Московского княжества, те отношения, из которых рождалась русская государственность. Захватив власть, Шемяка должен был расплачиваться за поддержку с союзниками. Он начал раздел великого княжения, что вызвало протест не только крупных феодалов, но и простого люда, ибо новое не несло облегчения, а только утяжеляло феодальный гнет.

Очень скоро под Вологдой у Василия Васильевича собрались значительные силы. Оставалось препятствием для возобновления борьбы крестоцелование, данное Шемяке. Игумен Кирилло-Белозерского монастыря Трифон «снял крестоцелование на себя». Из Кириллова монастыря Василий Васильевич двинулся к Твери и отторгнул тверского князя Бориса Александровича от Шемяки, обручив своего старшего сына Ивана с тверской княжной Марьей Борисовной. Жениху было семь лет, невесте — пять.

Из Литвы на подмогу Василию Васильевичу шли князья, бежавшие из Москвы от Шемяки: Василий Ярославич, князь Семен Оболенский, князь Басенка из Брянска, присоединились к ним и татарские царевичи Касим и Эгун, сыновья Улуг-Мухаммеда.

Шемяка и Иван можайский двинулись с войском к Волоку-Ламскому, чтобы встретить союзников князя Василия, и сразу открылось, сколь непрочно было положение Шемяки в Москве. Тут же явился в Москву отряд Василия во главе с боярином Плещеевым и беспрепятственно вошел в город: горожане сами похватали наместников и бояр Шемяки. Василий повернул свое войско к Волоку. Шемяка и Иван можайский побежали прочь к Галичу, оттуда в Чухлому, в Чухломе схватили Софью Витовтовну и отошли в Каргополь.

Кирилло-Белозерский монастырь. XV–XVII века.

Удаленность Каргополя от Москвы, заложница — мать великого князя давали возможность сделать передышку в борьбе и оглянуться: где искать помощи?

Конечно же, все свои надежды Шемяка возлагал на Литву, где великим князем в 1440 году стал Казимир. Будто бы наметилось осложнение отношений между Литвой и Москвой из-за Новгорода. В 1445 году осложнения эти вылились в вооруженные столкновения. Василий Васильевич разорил литовские города, в ответ Казимир совершил набег на русские города, под Калугу и Козельск. Но война не разгорелась. Казимир был занят своими делами с Орденом, Василий считал преждевременным выходить на битву с соседом, имея под боком врага внутреннего.

В 1449 году Василий и Казимир довольно неожиданно для тех, кто старался углубить между ними вражду, заключили мир. Значение этого события выходит далеко за рамки обычного замирения, оно даже не было понято и оценено тогдашними участниками состязания на политической арене Восточной Европы.

Условия мирного договора, которые в тот момент казались для всех соперничающих группировок самыми главными, оказались преходящими. Казимир обязывался не принимать к себе Дмитрия Шемяку, а Василий Казимирова врага — Михаила Сигизмундовича. Василий позже принял у себя Михаила Сигизмундовича, который и умер в Москве. Казимир принял сына Шемяки и других беглых из Москвы.

А вот статьи, которые не очень-то были замечены противоборствующими сторонами, сыграли огромную роль в развитии исторического процесса в Литве и в Москве. Этим договором завершилось длительное, на протяжении двух веков, встречное движение Москвы и Вильно по пути «собирания» русских территорий. Забегая вперед, заметим, что после 1449 года Великое княжество Литовско-Русское уже не «собирало» русские земли, а удерживало часть их силой ради дальнейшего освоения польско-литовскими феодалами и католической церковью. Иными словами, оно окончательно превратилось из государства, сохранившего тенденцию к равноправию литовских и русских феодалов, в государство, подвластное феодальной Польше, в котором русское население постепенно ставилось в подчиненное положение.

Значение этого договора было и в том, что он оградил земли Московской Руси от открытых посягательств польско-литовских феодалов, в особенности это касалось Новгорода Великого и Пскова. Казимир подписал статью, по которой он обязался не принимать в подданство псковские и новгородские города.

Вполне очевидно, что подписание такого договора начисто лишало Шемяку надежды на какую-либо поддержку Литвы.

Не лучше обстояли дела Шемяки и в Орде. Улуг-Мухаммед, теснимый своими противниками, пытался найти опору у Василия, отдал ему на службу и в помощь своих сыновей и хотя не искал полной гибели Шемяки, но на великокняжеском столе видеть его не хотел. Недолгое пребывание Шемяки в Москве восстановило против него все сословия. Никто не мог найти справедливости против притеснений его дружины, разрушалось право, «Шемякин суд» стал обозначением суда несправедливого. Феодальному разбою был вынесен народный приговор. Шемяка и Иван можайский запросили мира у великого князя.

Закончилась третья фаза междоусобицы внуков Дмитрия Донского.

Мир или перемирие было более выгодно московскому князю. Он получил передышку на устройство московских дел, на ликвидацию последствий разрухи и брал под твердую руку великокняжеской власти тех, кто еще мог оказаться в лагере Шемяки. В Орде не желали гибели Шемяки, и Василий Васильевич открыто руки на него не наложил. Он избрал иную меру.

После одной из попыток вновь разжечь войну Шемяка скрылся в Великом Новгороде.

Новгород тогда играл с ослабленной великокняжеской властью, как и Орда. Борьба внуков Дмитрия Донского порождала надежды у новгородской боярской олигархии взять первенство на Русской земле, выступать в роли города-господина, города-государя. Поэтому новгородцы не только поддерживали преуспевающие княжеские группировки, но и не прекращали политических контактов с теми княжескими домами, которые находились тогда в упадке. Не случайно они дали прибежище и Дмитрию Шемяке.

На этот раз великий князь достал Шемяку в Новгороде. В 1453 году прибыл из Москвы в Новгород дьяк Степан Бородатый, он подкупил шемякинского боярина Котова, тот подкупил повара, и Шемяку угостили отравленной курицей. С известием к великому князю о смерти его неутомимого врага поскакал подьячий Василий Беда. В Москве ждали этого известия и на радостях подьячего пожаловали в дьяки.