Мир на продажу

– Про обезьяну я, разумеется, образно.

В ожидании поддержки я обвёл глазами поэтов и заговорил громче:

– Но ведь мы - не обезьяны. Мы должны смотреть в будущее. Сумбуризм - это наиболее естественное направление в поэзии, ибо сам космос возник из хаоса, сумбура. Так и в стихах Анта, в сумбурных на первый взгляд звуках, я ощутил свежее дыхание грядущего. Я увидел грандиозные картины покорения Вселенной, родные росистые зори, милые цветущие луга и журчащую речку, текущую среди густых трав.

На мужественном лице атлета я прочёл сомнение:

– Правда, Леда, что-то в этом есть...
– пробормотал он, обращаясь к рыжей.

– Вроде как речка...

– Да что ты понимаешь, Лим!
– рассердилась девушка, почему-то не услышав в "валалуме" росистых зорь.
– Какая речка?! Набор звуков нам пытаются преподнести как новое направление в поэзии!

Но к моему великому удовлетворению на лицах некоторых поэтов я прочёл сомнение. Они усиленно искали рациональное зерно в прочтённой ахинее. Мощная штука - синдром поиска глубинного смысла. Свойственный интеллигенции, он заставляет искать потаённый смысл в любой абракадабре.

Закончив выступление, я спустился с возвышения и перевёл дух. Ко мне немедленно подскочил моложавый человек с такими хитрыми глазами, что я вторично обрадовался. Типаж прощелыги, как и диссидента-неудачника, для дилапера - тоже находка.

– Я - Герт, - преставился он, не глядя в глаза.
– Визунист. Очень сегодня интересная новость получится!

Он от радости потирал ладошки. Мне стало ясно, что визунист - это вроде нашего журналиста, формирующего новостную ленту в визуне.

– Заголовок нужен броский, - посоветовал я.
– Что-то вроде "Скандал в Сквере Творчества" или "Непонятый гений бьёт первым".

– Замечательно! Я подумаю, забредыш, - пообещал Герт, вдохновившись. Интересно, как тут с первого взгляда определяют, что я - из другого мира?

К нам подошёл раскрасневшийся от лёгкого скандала поэт, и визунист обратился к нему:

– Ты молодец! Сенсация! Мне страсть как надоело писать об открытии новой выдумницы, показателях матэргостаний и прочей тоски. А тут - взрывная новость! Потрясающая!

– Надо обязательно сообщить, - поддержал я визуниста.
– Люди жаждут свежего, нового. Это и есть выражение свободы слова.

Немного подумав над этой фразой, визунист восторженно выдохнул:

– Как это верно сказано! Свобода слова!

– Люди рождены свободными, - подлил я масла в огонь.
– Свобода творчества, свобода визунистская, свобода мыслить и дышать...

На непривыкшего к дилаперскому словоблудию визуниста эти слова подействовали как глоток энергетического напитка. Он прямо взвился в воздух от восторга. Герт рвался с места, чтобы скорее умчаться публиковать скандальную новость, но я не мог просто так отпустить такого нужного человека. Мне страшно нужен свой человек в сфере массовой информации, чтобы капать на мозги аборигенов. Мы договорились сосмыслиться в ближайшее время.

В номере гостиницы я ожидал увидеть скучающего стажёра, притащившего пиво и порнуху из вещевода. Но, удивительное дело, номер оказался пуст. Может, новичок решил дотащить посылку в два этапа? Я, осмотрев номер, не нашёл ни пива, ни прочих присланных товаров. Пока я занимался поисками, в номере неожиданно вспухла странная группа: два молодых человека с красными повязками на рукавах и помятый Виталик с тощим рюкзаком в руках. По-моему, новичок упился до чёртиков. Я понял, что его сцапали сконфигурировавшиеся дружинники.

– Добрый день, - обратился ко мне юноша повыше.

– Это ваш товарищ?

Он указал на хмурого новичка.

– Мой...

– Забредыш?
– уточнил высокий парень.

Я неопределённо промычал.

– У нас, молодые люди, спиртное распивать на улицах не принято, - веско проговорил тот, который пониже.
– Тем более в людном месте, где полно женщин и детей. А тем более пытаться споить при этом окружающих. На первый раз простим забредыша, но только при условии, что больше такое не повторится!

Виталик мутным взглядом зыркнул на меня, потом на меня и быстро-быстро закивал. Я тоже что-то пробормотал для приличия, мол, конечно, разумеется, простите-извините нас, дураков приезжих. Молодые люди удовлетворились этим и отпухнули.

Я постарался придать своему взгляду самое сердитое выражение, на которое только способен:

– Ну, юный дилапер, как тебя угораздило с силовиками столкнуться?
– начал я допрос с пристрастием.

Новичок опустил голову и начал теребить лямку рюкзака. От него повеяло спиртным.

– И пиво где?
– добавил я, указав на подозрительно тощий рюкзак.

– Я, это... Дилапинг проводил...
– заоправдывался стажёр.
– По инструкции...

– Дилапинг он проводил!
– возмутился я.
– По инструкции! Это ж какая такая инструкция научила тебя среди бела дня пиво хлестать ящиками?!

– Понимаешь... Я забрал посылку из горловины...
– мямлил в ответ Виталик, не договаривая фраз до конца.
– -- А потом решил с быдлом... Пошёл на площадь, нашёл пару человек и пивом... Вдруг эти налетели, с повязками, пиво отобрали и сюда...

Я даже расстроился немного. Чему только учат молодёжь на бесконечных межмирторговских тренингах! Это ж додуматься надо - начать дилапинг коммуноидного мира со спаивания населения на улице!

– Двойка тебе за практику!
– вынес я резолюцию.
– Чуть весь этап не завалил. Будем надеяться, что мы не попали на крючок здешних спецслужб.

– Да какие тут спецслужбы!
– робко заметил стажёр.
– Так, дружинники одни...

– И что теперь, можно пьянствовать средь бела дня?!

Виталик только вздохнул, опахнув меня запахом пива. И я добавил:

– Запрещаю тебе принимать самостоятельные решения. Теперь будешь проводить дилапинг только с моего разрешения.

Я заметил, что последнюю фразу я сказал почти стихами: что значит плодотворное общение с творческой интеллигенцией.

7

Увы, и мой план не сработал тоже. Интеллигенция не клюнула на скандальные стихи Анта. Общества любителей сумбуризма тоже не возникло. Книгу "Лечебное калоедение" публично охаяли, а "шедевральные" картины с выставки элитарного искусства здешние интеллектуалы вообще не признали за картины, решив, что это какое-то излишне аляпистое украшение. Мы с Антом попытались провести скандальный перфоманс с обмазыванием вареньем и ползанием в голом виде (разумеется, я остался в стороне, заставив проделывать эти штуки подкупленного земными шмотками поэта), но нас опять не поняли. Одни обсмеяли, а другие приняли поэта за сумасшедшего. Я попытался организовать выставку собачьих экскрементов, но тоже потерпел неудачу.