Мир Печатей. Аристократ по обмену

— Ну-ка, покажи, что там у тебя?

Девушка показала мне свой рисунок. Сеть под её Печатью была темнее и шире. Видимо, это у меня осталось два дня. А у неё?

Я вызвал перед глазами интерфейс, не отнимая руки от узора.

Изменить.

Переместить.

Удалить (недоступно).

Я пожалел, что удаление мне пока что недоступно. Для себя я решил, что как только научусь более-менее хорошо ставить Печати, тут же возьмусь за изучение искусства местного палачества. А что? Никто не говорил, что это запрещено правилами. А раз так, почему бы и не получить новый навык?

Я выбрал функцию изменения. Достал из Тайника кисть. Линии на руке Витории засияли, отзываясь на моё прикосновение. Я нашёл необходимый участок, отвечающий за перераспределение энергии, без особого труда. То, что сделал однажды — было уже знакомо и не требовало таких нагрузок. Поэтому я перераспределил потоки так, чтобы круг замкнулся. После проделал то же самое со своей Печатью. Тем самым, избавив нас от необходимости нестись сломя голову в столицу, в поисках какого-то там Источника. Но, тем не менее, не отменяя этой необходимости.

— Что ты сделал? — Витория с удивлением наблюдала за тем, как сначала светлеет, а затем и вовсе исчезает сеть капилляров под её Печатью.

— То, что ты и просила. Сделал всё, чтобы Витор и компаньон отправились к праотцам как можно скорее. Осталось только подменить плетение. Но, думаю, с этим не возникнет проблем. Организуешь мне встречу со своим братцем и с тем, к кому он ходит в гости по утрам. А остальное предоставь мне.

Витория поднялась и кивнула. Не знаю, восприняла это как приказ или как собственное решение. С этой Печатью я начал путаться, где исполнение моей воли, а где — её. Надо будет как можно скорее избавить нас обоих от этой ерунды.

Я вспомнил слова палача о создателе рабской Печати. Фиоренус.

Я знал лишь одного Фиоренуса, по имени Герхард. И он был ненастоящий. А настоящего давно закопали.

— Родовое поместье Фиоре!

Витория обернулась на мой крик.

— Что?

— Нам надо туда. Тем более герцог приглашал. Наверняка там найдётся что-нибудь интересное.

— Мне туда запрещён вход правилами Гильдии, — пожала плечами киллерша. — Один пойдёшь?

— Почему один? У меня есть команда зелёных! Надо только захватить их по дороге.

Витория кивнула и вышла из комнаты. Оставляя меня наедине с кучей планов, идей и несбывшихся надежд.

Я забрался в кровать и приказал себе закрыть глаза и заснуть. Сон, конечно, не шёл. Как бы я ни крутился и не считал орков, прыгающих через телегу с куропатками. После орков начали прыгать эльфы. Затем — киллеры. И, наконец, я. Вооружённый кистью и чернилами, то и дело размахивая родовым медальоном с серебряной монограммой. И при каждом прыжке на ветру развевался мой непревзойдённый жабец. А взгляд провожал уходящую вдаль Виторию в синем бальном платье.

Я так и не понял, когда провалился в сон. Но сон этот был тревожный и обрывочный. Я метался по кровати, вскакивал, пытался снова заснуть. И всё начиналось по новой. Поэтому к утру я был весь помятый, не выспавшийся и злой как чёрт. И только пристальный взгляд синих глаз моей киллерши заставлял меня натягивать улыбку и шагать в следующий день.

Интерлюдия 3. Команда зеленых

Утро в особняке клана Хармес началось громко. Сотня всевозможных звуков сотрясала богато обставленное пространство.

Топот ног — туда-сюда сновали слуги, то и дело натыкаясь друг на друга.

Звон бьющейся посуды и металла — туда-сюда сновали слуги, то и дело натыкались друг на друга и роняли серебряные подносы с посудой на мраморный пол.

Ругань — туда-сюда сновали слуги, то и дело натыкались друг на друга, роняли серебряные подносы с посудой на мраморный пол и ругались, стиснув зубы и выслушивая новую порцию брани от дворецкого, управляющего и камердинера.

Последний — ящероподобный Бернард, торжествовал и упивался всеобщей паникой и суматохой. В блёклых глазах светилась искренняя радость от окружающего безумия.

— Ты глянь на него, сейчас плясать начнёт, — пробормотала Орма, натирая до блеска доспех. Они с Гару специально выбрали ту пару, что стояла в самом дальнем алькове. В детстве они часто прятались тут втроём с Аароном от его матушки, разъярённого деда или Ставроса. Последний, впрочем, без труда вычислял троицу. Где бы они ни находились. Иногда Аарон ворчал, что у Ставроса есть магический шар, исполняющий все его приказания. В том числе, и показывающий, кто где находится.

— Не начнёт, — Гару посмотрел на камердинера и вернулся к своему доспеху. — Он боится привлекать к себе внимание, когда Ставрос поблизости. А он нынче поблизости и зол, как сто чертей.

— Ты хотел сказать, как обычно, — поправила брата Орма.

— Как, да не как! Я с утра попался ему на глаза, еле успел слиться со стеной, чтобы не попасть под горячую руку.

— Что его вывело на этот раз? — Орма поправила шлем. Тот звякнул, зашатался, но все же удержался на своём месте.

— Как обычно. Его молодая светлость.

— Искал? — Орма снова задела шлем. И тот опять зашатался, звякая на всю округу.

— Требовал к себе немедленно.

Гару, в отличие от сестры, натирал доспех медленно и методично, со свойственной ему меланхолией.

— И? — не выдержала затянувшейся паузы орка.

— И? — не понял Гару.

— Что ты ему сказал?

— А, ну как обычно. Уехал, нас с собой не взял, когда явится не сказал. Что я ему ещё мог сказать?

— Да уж действительно!

Орма фыркнула и вернулась к полировке. Но молчала она недолго.

— Тебе в последнее время ничего не кажется странным?

Гару остановился, посмотрел внимательно на сестру. Почесал нос. Оглянулся по сторонам. И, наконец, изрёк:

— Нет. А тебе?

Орма тяжело вздохнула и продолжила:

— Я имею в виду нашего лорда. Не показался ли он тебе каким-то не таким?

— Да вроде нет. Волосы, дамы, приключения — всё при нем. Что тебе не так?

— Он больше не обещает на мне жениться!

Едва орка выпалила эту фразу, как тут же покраснела.

Гару закатил глаза:

— Орма, он лорд. А ты его рабыня. Забыла?

— Нет! — Орма скрестила руки на груди и надула губы. — Но раньше ему это не мешало хотя бы обещать. А теперь что?