Мир под лунами. Начало будущего
Шрифт:
Бероэс ответил:
– На Луну, там нас ждут с Ксеньей. Тебя тоже рады будут видеть. В Доме света сейчас все. На Земле, пожалуй, никого не осталось, кроме Теривага...
Аэль с усмешкой оглядел себя.
– Было бы невоспитанно заваливаться в такое общество в пропахших дымом шкурах. Давай сначала слетаем в Высокий дом, я переоденусь во что-нибудь более подходящее. Ксенье тоже не помешает сменить наряд.
– Нет, - твердо сказал Бероэс.
– Не то чтобы я тебе не доверял, - надеюсь, большая часть разногласий между нами отныне улажена, - однако эта женщина меня беспокоит. Она многому у тебя научилась. Надо поскорей отрезать ей пути к отступлению, а то и правда сбежит.
Сквозь тучи проглянул рассвет. Я смотрела на светлеющее небо с ненавистью. Не хочу. Это все равно, что убить себя собственными руками, - я не могу уйти отсюда! Я - человек,
Мужчины сняли мясо с шампуров, не морщась, держали в руках шипящие, сочащиеся соком куски. Хищно блестели зубы, вонзались в обжигающе горячие ломти. Я есть не могла, сидела, сжавшись в комок, напротив, в упор рассматривала красивые равнодушные лица. Аэль сейчас ничем не отличался от нанья: отстраненный светловолосый чужак. Эйбиани посматривал на меня уже с явным недовольством. Он намного крупнее Бероэса, мускулы под комбинезоном так и перекатываются. Еще бы! Он же только из рудника! Ему бы надо ненавидеть Аэля, ведь из-за него он вместе с товарищами несколько десятилетий провел в темноте и грязи, за тяжелой работой! И, однако, никакой ненависти нет. Он любит Аэля, любит почти так же страстно, как Бероэс, почти так же нежно, как Териваг любил меня. Неужели им, всесильным повелителям Земли, не приходит в голову, что они привязались к лулу с той же силой, с какой привязали лулу к себе?..
После рудника и Луны им, похоже, пришелся по вкусу бодрящий воздух Европы. Съев на двоих оленью ногу, нанья расслабили ремни на комбинезонах, сыто откинулись на землю. Аэль, наоборот, поднялся, подкинул дров в костер и пошел прочь, поманив меня за собой. Пока нанья не видели, я подхватила топор, неслышно отступила от огня.
Мы вышли из рощи и неспеша зашагали по молодой траве. Придавленная, она сразу начала источать тревожный свежий запах. Я болезненно ощущала каждую секунду оставшегося у меня времени: острый аромат травы, дуновение ветра с востока, где на глазах зеленело небо, тихие, на пределе слышимости призывы ночных насекомых. Ставшие вдруг родными звезды сочувственно подмигивали сквозь расходящиеся тучи, прежде чем раствориться в свете утра. Слезы полились сами. Я попала ногой в ямку, запнулась. Твердая рука Аэля меня поддержала. Как же хотелось прижаться к нему, обо всем забыть в его объятьях! Но я опять была одна!
– У тебя нет выбора. У меня тоже. Так будет лучше для всех.
– Не для меня.
– Ничего не бойся. Делай, как я говорю.
– Я не буду там человеком, только зверушкой с интересной судьбой. А жизнь такая длинная, Аэль! Прожить ее вдали от Земли? Нет, не хочу!
Смахнула слезы, заморгала. Все равно вижу как сквозь пелену: впереди воздух почему-то сгущается и светлеет. Я потерла глаза пальцами. Посреди нашей поляны из-под земли выливался туман, собирался в комок, покачивался, тянул ко мне полупрозрачные щупальца. Туман! Мы совсем забыли о нем!
Позади раздался окрик. Аэль обернулся, крикнул в ответ что-то успокаивающее.
– Вернитесь!
– повелительно позвал Бероэс.
Пламя нашего большого костра в роще пронизывало ее красным светом насквозь, и силуэт Бероэса отчетливо выделялся между двумя деревьями на опушке. Сильное красивое тело, уверенный шаг. Правая рука легла на ремень и вновь опустилась, сжимая йими.
– Аэль! Приведи ее ко мне!
Пока Аэль не повернулся, я сделала несколько шагов в сторону. Он почуял и посмотрел мне в глаза. Я покачала головой, подняла руки, умоляя его остановиться. Очень тихо, настойчиво он сказал:
– Подойди ко мне, глупая!
– Не надо!
– прошептала я и побежала.
Сзади нарастал шум. Разъяренно взревел Бероэс. Земля задрожала, когда он устремился за мной. Туман белым пятном маячил впереди, ближе с каждым шагом. Аэль встревоженно кричал "Остановись!" - то ли мне, то ли Бероэсу... Слева вспыхнула белым трава, покрылась инеем. Я рванула вправо, потом влево и вперед - быстрее, быстрее! Холодный удар обжег бедро, будто плетью хлестнули, и нога сама собой подломилась. Это было уже неважно: я влетела в туман, в падении обернулась. Бероэс все еще бежал, вытянув руку с йими. Аэль встал между нами, загораживая меня от второго обжигающего луча. "Остановись! А ты иди ко мне!" - зло повторил он, шагнул к нанья, одновременно протягивая мне руку. Приказ заставил мои мышцы дернуться ему навстречу. Туман вокруг полыхнул белым, и Аэль вдруг закричал и прыгнул в сторону, трагически воздел руки и упал столбом, будто
замороженный замертво. Его белые волосы дымились и одновременно зарастали инеем, лицо располосовали красные шрамы. Бероэс кричал, я кричала тоже и рвалась к Аэлю, волоча умершую ногу. Земля разверзлась, рванулась мимо и вверх, и молочно-белые хлопья тумана закружились, отрезая меня от них.– Аэль! Не трогай его! Не смей!
Туман собрался в тугой комок, обволок меня непроницаемым коконом. Нечем стало дышать, словно я опять тонула в болоте. Обожженная нога вспыхнула ярким пламенем, осветила белые, стремительно вращающиеся туманные волокна, оросила их красным. Пылая как факел, я падала в бездну. Щупальца тумана обернулись острозубыми змеями и рвали меня на части. Брызнула и загорелась кровь, комбинезон отвалился черной коркой окалины, обнажая тело, в которое впивались все новые змеи. Я кричала от боли, и каждый крик рождал новых чудовищ, яростно вгрызавшихся в мое тело, выедавших глаза, разрывавших меня на части. Я захлебывалась соленой кровью и раз за разом умирала от нестерпимой боли, чтобы в следующую секунду от нее же ожить. Во мне не осталось внутренностей, руки и ноги отлетели в стороны и шевелились на другом конце Вселенной. Огненные змеи заползли в уши и сворачивались в клубки внутри головы, съедая мозг. Чьи-то пальцы разорвали грудную клетку и раздавили сердце, а я все жила. Жесткий удар расплющил кости, расколол череп, и я наконец погрузилась в спасительную тьму.
11.
Как же больно! Голова горит и пульсирует, в ней поселилось что-то чужое, твердо-горячее! Из горла вырывается хрип, обжигает лицо. Кровь слепила веки. Плоть при мне - руки, ноги, сердце, глаза. Все болит, кости разбиты, мышцы порваны, нервы кричат в голос. Нет сил спеть гимн здоровья. Даже вдохнуть воздуха не могу. Но я жива. А Аэль мертв, как если бы я сама его убила. Он спас меня, а я его предала!
Сердце стукнуло, забилось, разгоняя кровь по омертвевшим тканям. Стало еще больнее. Я беззвучно кричала, истерзанные мышцы сжимались и срастались, наполнялись силой, окутывались новой кожей. Силы возвращались, и вот наконец я смогла поднять руки и содрать с век засохшую корку крови. Открыла глаза, чтобы всю жизнь отныне нести в себе эту тяжесть. Он спас меня, а я его убила. Нанья не получили ничего - ни Аэля, ни гостью из будущего.
Попробовала сесть и повалилась на спину, крича от жгучей боли в позвоночнике. Мгновенно отнялись ноги, левую руку свело судорогой. Я корчилась, уже осознавая, что подо мною - топор, режущий лезвием кожу. От комбинезона остались окровавленные лохмотья. Все вокруг было залито моей кровью и чем-то еще; легкие захлебывались густым дурно пахнущим воздухом, и не было сил откашляться. Внутри головы гудело; прикоснувшись к затылку, я потеряла сознание от боли.
Темнота. Кругом острые камни. Ночной воздух горяч и сер. Небо светлее. Я вижу, как оно светится. Но смотреть так трудно! Трудно и не нужно. Не нужно двигаться, открывать глаза, думать. Ты опять ушел вперед, Аэль, но я догоню тебя!
Ночь все не кончалась, и мне никак не удавалось умереть. Время остановилось, серое мерцающее небо спустилось ниже, давило на грудь, не давало дышать. И вот наконец оно легло на меня, закрыло лицо и все тело тяжелым покрывалом. Исчезли последние краски, и Аэль снова отворачивался, чтобы остановить Бероэса и пасть от смертоносного луча. Остановившиеся глаза смотрели мимо меня с молодой травы. Я подвела тебя, сын богов, надежда людей! Нет мне прощения. Но я все сделаю, чтобы наказать себя за твою гибель!
Что-то мешало, не давало погрузиться на самое дно скорби. Опять возникло среди видений матово-серое небо. Затем прямо перед глазами оказались мелкие камни, царапнули щеку. Вернись, тьма, и забери меня!
Я видела камни и ночные облака. Чьи-то руки поднимали и опускали меня, заставляли смотреть, как переворачивается небо, открывая далекую линию горизонта, куда до самой границы туч уходила плоская каменистая равнина. Горячие руки ощупывали мое лицо - мозолистые ладони, что упорно старались вернуть меня к жизни. Скоро они поймут, как это напрасно, и оставят меня в покое. Я гнала их прочь - нужно смотреть на Аэля. Он со мной, пока лежит там, на июньской траве у нашей рощи! Если потеряю его хоть на мгновенье, он уйдет навсегда! Кажется мне, или он и правда шевелится и затененные глаза отыскивают мой взгляд? Он приподнимается и смотрит на меня. Ты жив! Не двигайся! Не двигайся, Аэль, я подойду сама. Нога больше не болит, но даже если б у меня не было ног, я доползла бы до тебя в два счета.