Мир приключений 1967 г. №13

После завтрака Олега вывели из камеры. Во дворе от мягкого утреннего тепла и пахнущего морем ветерка слегка закружилась голова. Хотелось побыть на солнце, не спешить, но конвоир подтолкнул его прикладом в спину и заставил ускорить шаг.

Олега провели через знакомое помещение с деревянным барьером в просторный кабинет с голыми белеными стенами и большим письменным столом. Стоящий в углу застекленный шкаф, забитый разноцветными папками, еще больше подчеркивал запустение и неуютный вид комнаты.

За столом сидел в кресле сам комендант. Белый отутюженный костюм, ордена и золотое шитье делали его здесь пришельцем из иного мира — властного, всемогущего.

У конца стола вытянулся на стуле с деревянно прямой спиной писарь — солдат с темным, изрытым оспинами лицом. Он заметно волновался, не знал, куда девать руки. Еще бы! Записывать показания заключенного придется рядом со всесильным комендантом. В стороне стоял навытяжку знакомый Олегу сержант с перстнем на указательном пальце.

Комендант что-то сказал.

— Фамилий? — спросил сержант.

— Меня задержали незаконно, — ответил Олег заранее подготовленной фразой, — а потому отвечать я буду только в присутствии советского консула.

Некоторое время сержант ошалело смотрел на него водянистыми круглыми глазками, потом пожевал губами и перевел ответ задержанного внимательно слушавшему коменданту. От удивления тот приподнял тонкие подбритые брови и слегка улыбнулся. Писарь растерянно уставился на полковника, не понимая, можно ли записывать такое. Спросить коменданта он не посмел.

— Фамилий давай! — прикрикнул на Олега сержант.

— Я сказал, — как можно тверже произнес Олег, не отводя взгляда от выпученных глаз переводчика, — отвечать буду только в присутствии советского консула.

— Твой фамилий есть Рубцофф! — Сержант с трудом сдерживал растущую злость. — Нам известно, кто ты есть, зачем пришель сюда. Да!

— Известно, так нечего меня и спрашивать, — отрезал Олег.

Квадратное лицо переводчика вспыхнуло. Сам того не замечая, он стиснул кулаки, но вовремя спохватился. Хозяином здесь был комендант. Кулаки разжались.

— Ты есть агент, — сказал он.

Вместо ответа Олег пренебрежительно усмехнулся.

— Не забывайт, что ты есть на военный тюрьма, — внушительно напомнил переводчик. — Военный тюрьма имеет один суд — военный. Да. Военный суд имеет один наказанье — смерть!

— Даже для невиновных? — спросил Олег.

— Русский на этот земля есть сильно виновный, — отрубил сержант.

— Скажите, — подчеркнуто вежливо спросил Олег, — Майданек и Освенцим были военными тюрьмами или гражданскими?

— Мольшать! — Лицо сержанта побагровело. — Что ты думаешь? Где твой надежда жить?

— Надежда? — переспросил Олег и неожиданно для себя сказал: — Из Кейптауна я послал письмо в советское Министерство иностранных дел. Сообщил, что после крушения попал на «Святой Себастьян». Меня и здесь найдут. И до тебя доберутся, фашистская образина!

Полковник, выслушав перевод, недоумевающе развел руками и что-то сказал. Переводчик угодливо захохотал. Хихикнул и писарь, но тут же покосился на полковника: не разгневала ли того такая вольность рядового?

— Какой правительства ты сказал? — издевательски переспросил переводчик. — Мы не знаем такой консул на Лисабон. Такой правительство для наша страна нет.

— Есть международное право, — твердо сказал Олег. — Когда в прошлом году наши моряки спасли у Фарерских островов ваших рыбаков, их сразу передали на встречное судно. А ваши моряки сунули меня в военную тюрьму.

«А не слишком ли я разговорился? — спохватился Олег. — Могут же, гады, перевернуть мои слова так же, как журналист из Сетубала».

— С какой судно спасаль тебя «Сан Себастьяно»? — продолжал допрашивать переводчик.

— Пригласите консула, и я отвечу.

— Комендант надо знать, правда ты сказаль или нет, — не отступал сержант. — Когда тебя спасаль «Сан Себастьяно»?

— Это я скажу только консулу.

— Ты не хочешь отвечайт господину коменданту? — В голосе переводчика прозвучали угрожающие нотки.

— Коменданту… — Олег коротко задумался. Не стоило бесить шершней в их гнезде, но и уступать им нельзя. — Все отвечу. В присутствии консула. — И неожиданно даже для себя добавил: — Письмо мое в министерстве уже получили. Найдут меня.

Переводчик бился, силясь сломить упорство мальчишки. Чем больше нарастала у сержанта злость, тем хуже говорил он по-русски, чаще запинался.

— Ты будешь сидеть, сидеть… — Он уже не мог скрыть ярости. — На такой тюрьма долго жить никто не может. Смотри!

Олег невольно проследил за рукой сержанта и увидел в окно кладбище — под крепостной стеной выстроились однообразные деревянные кресты.

— А тем, кто бегут с родины и нанимаются в солдаты, — Олег дерзко уставился в лицо переводчика, — такие кресты ставят или крашеные?

Сержант побагровел, даже уши его налились краской.

— Отвечать не будешь? — спросил он и, уже по внешнему виду Олега предугадывая ответ, показал рукой на дверь: — Пошель!

На этот раз Олег не заметил ни свежего воздуха, ни палящего уже солнца. Он все еще думал о недавнем допросе. Он полностью во власти тюремщиков. Письмо из Кейптауна он не посылал. И не мог послать: адрес-то надо было написать по-английски, а его познаний английского еле хватало на то, чтобы с грехом пополам читать вывески. Да, но комендант этого не знает. Пока нет ничего лучшего, придется твердо стоять на своем: письмо послано, Олега найдут. Все!

Пока конвоир провел его сводчатым прохладным коридором, со скрежетом отодвинул засов, Олег горестно прикинул: рассчитывать на побег тут нечего — стены, оконная решетка и засов непреодолимы. А если не рассчитывать на побег? Остаться на краю ада без надежды?..

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Ночью в крепости лаяли собаки. Зычные голоса их разбудили заключенных. Сперва в камере слышался шорох грубых стеблей под ворочающимися телами, потом негромкий говор. Постепенно беседа стала общей. Чаще других слышался голос общительного Педро. Олегу хотелось спросить у него, что произошло за стенами каменного ящика, но он сдержал себя. Педро в крепости такой же новичок, как и он сам. Пускай потолкует с более знающими людьми. Расспросить его не поздно будет и утром.