Мир теней

фонтана и увидела, что от воды поднимается пар. Я бы не нашла в этом ничего особенного –

было холодно, а вода в фонтане могла быть теплее, чем окружающий воздух, – если бы не

заметила, как на поверхности лопнул большой пузырь.

И тут меня осенило. Она заставляет воду кипеть. Вода вскипает от ее ярости.

– Хизер, - обратилась я к ней, оставаясь на скамейке. – Хизер, послушай меня.

Успокойся. Мы не можем говорить, когда ты так…

– Ты… сказала… – Глаза Хизер, как я с тревогой заметила, полностью закатились

назад. – Я… могла бы… начать… сначала.

Ладно. Настала пора что-то предпринимать. Мне необязательно было ощущать, как

скамейка подо мной затряслась так, что я чуть с нее не свалилась. Я знала, что пора вставать.

И я встала, очень быстро. Так быстро, что скамейка не успела меня стукнуть. Так

быстро, что я смогла добраться до Хизер прежде, чем она меня заметила, и врезала ей со всей

силы правой под подбородок.

Только, к моему изумлению, она, казалось, этого даже не почувствовала. Ее занесло

слишком далеко. Бог знает куда. Бей ее, не бей – никакого эффекта, разве что я отбила себе

все костяшки. И, разумеется, она взбесилась после этого еще больше, что всегда происходит,

когда имеешь дело с опасно возбужденной личностью.

– Ты, - произнесла Хизер низким голосом, не имеющим ничего общего с ее обычным

щебетанием чирлидерши, - об этом пожалеешь.

Вода в фонтане вдруг вскипела. Через край начали выплескиваться гигантские волны.

Струи, которые обычно били на метр-полтора вверх, вдруг начали выстреливать ввысь на

три-четыре метра, рассыпаясь каскадом и падая обратно в кипящий, окруженный паром

котел. Птицы, все как одна, вспорхнули с вершин деревьев, их крылья мгновенно заслонили

свет луны.

У меня возникло забавное ощущение, что Хизер не шутит. Даже больше того, у меня

появилось чувство, что она осуществит свою угрозу. И пальцем не пошевелив.

А потом я получила подтверждение своей догадке, когда голова Хуниперо Серра

отделилась от туловища. Именно так. Она просто взяла и отломилась, словно была сделана

не из твердой бронзы, а из какой-нибудь сахарной ваты. Хизер оторвала голову совершенно

бесшумно. Та на одно мгновение зависла в воздухе, выражение благожелательного

сострадания на лице святого отца под тем странным углом, под которым голова была

повернута к моему лицу, превратилось в сатанинскую усмешку. Я стояла как вкопанная,

уставившись на блики от лучей прожекторов на металлическом шаре, и вдруг увидела, как

он опускается все ниже…

И несется ко мне со свистом так быстро, что на ночном небе видны только неясные

очертания, словно это какая-то комета или…

Я не успела додумать, что еще напоминает мне эта штуковина, потому что спустя

долю секунды что-то тяжелое ударило меня в живот, и я растянулась в грязи, где и осталась

лежать, глядя в звездное небо. Оно было такое красивое. Ночь такая темная, а звездочки

такие холодные и мерцающие…

– Вставай!

– раздался у меня над ухом резкий мужской голос. – Я-то думал, что тебе

полагается быть куда ловчее в этих делах!

Буквально в паре сантиметров от моей щеки в грязи что-то взорвалось. Я повернула

голову и увидела непристойно ухмыляющуюся мне голову Хуниперо Серра.

А потом Джесс рывком поднял меня на ноги и потянул к переходу.

Глава 11

Мы вновь очутились в кабинете мистера Уолдена. Понятия не имею, как нам это

удалось, ведь за нами с грохотом неслась голова статуи. Она двигалась с огромной

скоростью, издавая жуткий свист, и казалось, будто отец Серра пронзительно кричит. Как

только мы захлопнули за собой дверь в класс, голова врезалась в тяжелую деревянную

панель с силой пушечного ядра.

– Иисусе, - пробормотал Джесс, когда мы, задыхаясь, прижались спинами к двери,

словно наш вес мог удержать Хизер снаружи с ее-то умением при желании проходить сквозь

стены. – «Я могу о себе позаботиться. Мне просто придется от нее избавиться». Не эти ли

слова я слышал от тебя совсем недавно? Как бы не так!

Я пыталась перевести дыхание, размышляя, что делать дальше. Мне никогда не

доводилось сталкиваться с чем-то подобным. Никогда.

– Заткнись, - выдохнула я.

– Труп ходячий. – Джесс повернулся ко мне лицом. Его грудь ходила ходуном. – Ты

хоть понимаешь, кем ты меня обозвала? Это, знаешь ли, обидно, querida. Очень обидно.

– Я просила тебя… – Что-то тяжелое размеренно билось в дверь. Я ощущала, как эти

удары отдаются в позвоночнике. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться,

что это голова основателя миссии. – …Не называть меня так.

– Что ж, я был бы тебе признателен, если бы ты не делала пренебрежительных

замечаний по поводу моей…

– Слушай, - перебила я его, - эта дверь долго не протянет.

– Не протянет, - согласился он, когда металлическая голова очередным ударом

пробила в дереве брешь. – Могу я внести предложение?

Я с ужасом глядела на голову, которая повернулась, наполовину торча внутри

комнаты, а наполовину оставаясь снаружи, и посмотрела на меня своими холодными

бронзовыми глазами. Может, у меня начинала ехать крыша, но я могла поклясться, что

голова мне улыбается.

– Само собой, - откликнулась я.

– Бежим.

Я, не мешкая ни минуты, последовала его совету. Подбежав к оконному проему, я, не

обращая внимания на осколки разбитого стекла, взлетела на подоконник. Мне понадобилось

всего несколько секунд, чтобы снова открыть окно, но Джессу, все еще сдерживающему

натиск того, что теперь из-за всех этих ударов и завываний стало походить на ураган, мои

действия показались недостаточно быстрыми.