Мир теней

самом деле. А я никогда не плачу. – Серьезно. Спасибо. Спасибо, что пришел мне на

помощь. Ты не обязан был это делать. В смысле, я рада, что ты пришел. И… ну, спасибо.

Вот.

Джесс выглядел смущенным. Ну, наверное, в этом нет ничего странного, учитывая,

что я стояла там и смотрела на него со слезами на глазах. Но я ничего не могла с собой

поделать. В том смысле, что я все еще не могла во все это поверить. Ни один призрак

никогда не был ко мне так добр. О, наверное, папа пытался. Но его тяжело назвать надежным

человеком. Я никогда не могла на него рассчитывать, особенно в кризисный момент.

Но Джесс. Джесс пришел сюда ради меня. А ведь я не просила его об этом. На самом

деле, я была с ним довольно груба.

– Пустяки, - вот и все, что он мне ответил. А потом добавил: - Пойдем-ка домой.

Глава 12

«Пойдем-ка домой».

От этих слов на душе у меня сразу потеплело.

Хотя я, само собой, пока не ощущала своим дом, который мы делили с Джессом. Да и

как могло быть иначе? Я прожила там всего несколько дней.

А ему, разумеется, вообще не следовало там жить.

И все же, призрак Джесс или нет, он спас мне жизнь. Тут не поспоришь. Наверное, он

просто так поступил, чтобы я стала лучше к нему относиться и не выкинула его из дома.

Но, несмотря на причины, побудившие Джесса прийти мне на выручку, это все-таки

было очень мило с его стороны. Никто ни разу даже не предлагал мне свою помощь – в

основном, конечно, потому, что никто не знал, что я в ней нуждаюсь. Даже Джина, которая

была рядом со мной, когда мадам Зара впервые объявила меня медиатором, понятия не

имела, почему я время от времени появлялась в школе такая заспанная или куда

отправлялась, когда прогуливала уроки, хотя и то, и другое случалось довольно часто. И я не

могла сказать ей правду. Не то чтобы Джина посчитала бы меня сумасшедшей или вроде

того, но она бы кому-нибудь об этом рассказала – сохранить в тайне секрет, подобный

моему, если он не касается тебя самого, просто нереально, – а тот, с кем она поделилась,

разболтал бы кому-нибудь еще, и наверняка где-то в этой цепочке нашелся бы человек,

который, к гадалке не ходи, непременно поведал бы обо всем моей маме.

И мама бы испугалась. По природе своей так положено делать всем матерям, и моя не

исключение. Она уже заставила меня пройти курс терапии, на котором я была вынуждена

сидеть и громоздить одну ложь на другую в надежде объяснить свое асоциальное поведение.

Мне вовсе не хотелось оказаться в психушке, а именно этим учреждением для меня все и

закончилось бы, если бы мама узнала правду.

Так что да, я была благодарна Джессу за компанию, даже несмотря на то, что он

заставлял меня немного нервничать. После фиаско в миссии он проводил меня домой, что

было в высшей степени джентльменским поступком. Принимая во внимание мое ранение,

Джесс даже настоял на том, чтобы вести велосипед. Наверное, если бы кто-нибудь из

жильцов домов, мимо которых мы проходили, выглянул в окно, то не поверил бы своим

глазам: представляете, я бреду по улице, а рядом со мной преспокойненько катится

велосипед – только мои руки до него не дотрагиваются.

Хорошо, что люди на Западном побережье рано ложатся спать.

Всю дорогу домой я мучилась вопросом, где повела себя не так во время беседы с

Хизер. Я держала свои мысли при себе, полагая, что наговорила уже предостаточно; мне не

хотелось уподобляться заезженной пластинке или заевшему механическому пианино, ну или

что там было во времена Джесса. Но я не могла думать ни о чем другом. За все годы моего

медиаторства я ни разу не встречалась с таким злобным и неразумным духом. И просто не

знала, что делать. Понимала только, что мне придется что-то предпринять, причем быстро; у

меня оставалось всего несколько часов, прежде чем начнутся занятия в школе и Брайс войдет

прямиком в расставленную для него смертельную ловушку.

Не знаю, гадал ли Джесс, почему я столь молчалива, или тоже думал о Хизер, а

может, размышлял о чем-то своем. Знаю только, что он вдруг нарушил тишину, в которой

мы шли, и изрек:

– И небеса не знают ярости сильнее, чем обратившаяся в ненависть любовь, в самом

аду нет фурии страшнее, чем женщина, которую отвергли!

Я посмотрела на призрака:

– Знаешь по собственному опыту?

В лунном свете я разглядела мелькнувшую на его губах улыбку.

– Вообще-то я цитировал Уильяма Конгрива45, - пояснил он.

– О! – Я задумалась над тем, что он сказал. – Видишь ли, иногда отвергнутая женщина

имеет полное право впасть в ярость.

– Знаешь по собственномуопыту? – поинтересовался он.

Я хмыкнула:

– Вовсе нет.

Прежде чем парень тебя отвергнет, нужно для начала ему понравиться. Но вслух я

этого не сказала. Я ни за что в жизни не произнесла бы нечто подобное вслух. В смысле, не

то чтобы меня заботило, что Джесс обо мне подумает. Почему меня должно волновать, что

обо мне думает какой-то мертвый ковбой?

Но я была не готова признаться ему, что никогда не встречалась с мальчиками. О

таких вещах обычно не распространяются перед сногсшибательными парнями, даже если те

мертвы.

– Но мы же не знаем, что произошло между Хизер и Брайсом – в смысле, что между

ними произошло на самом деле. Я хочу сказать, что, возможно, она имела полное право

чувствовать себя обиженной.

– Полагаю, она была вправе считать, что ее обидел он, - согласился Джесс, хотя в его

голосе ясно слышалось недовольство тем, что приходилось это признать. – Но не ты. Она не