Мир Трех Лун

И снова мне показалось, что делает ударения на некоторые слова.

– Фицрой, – ответил я, – меч та же дубина. Большой разницы нет, а вот магия для меня вообще… Потому и страсть как интересно!

А еще, добавил про себя, только магия может вернуть обратно. Тем более что наверняка это она и выдернула сюда. Коллайдеры ни при чем, зря так привычно прем на бедную науку, она и так нищая и вся на энтузиазме, там одни подвижники, а умники торгуют зубами драконов.

Он посматривал оценивающе.

– Да понял я, понял.

– Фицрой?

– В магии, – пояснил он, – ты бы натворил делов побольше, чем дурацкий мрамор колоть. Или с бабами шерсть прясть, хотя посмотрел бы я, как ты с ними прешь и что куда прешь.

– Фицрой, – сказал я тихонько и огляделся по сторонам. – Ну что ты сразу?.. Просто мне магия нравится. Ты знаешь, как к нему подмазаться?

Он посмотрел на меня с укором.

– Обижаешь. Чтоб я да не знал?

Глава 3

Я вскочил, каменные дракончики с облегчением разогнулись, хоть и самую чуточку, даже вздохнули с шумом, но я снова сел, ухватил Фицроя за руку.

– Фицрой!

– Ладно-ладно, – сказал он небрежно, – есть способ. Принеси ему синюю травку из Зачарованного Леса. Она так и зовется в народе: травка-синюшка, трава-синюха. Растет на горе Звездная. Этот твой Рундельштотт тут же тобой заинтересуется.

– Что за травка? – спросил я.

Он отмахнулся:

– Сама по себе ничего не значит, годится только как часть для какой-то смеси. Или отвара, не знаю. Он жаловался недавно, что, если бы еще та травка, все бы пошло быстрее. Только она, понятно, не синяя. И не трава вовсе.

Я помотал головой, стараясь сообразить, как это не синяя и даже не трава, если трава-синюха.

– Э-э… а как же… э-э… синюшность?

– Какая синюшность?

– Но трава же синяя?

Он сказал с некоторым раздражением:

– Называется синяя травка, хотя совсем не синяя и даже не травка, что тут непонятного?

Я кивнул, в целом вообще-то конформистски соглашаясь, что все так, ничего удивительного, у нас тоже есть три мушкетера, которых никогда с мушкетами не видели, а все только шпаги и шпаги, но как-то непривычно было бы назвать сейчас их шпажистами, да и вообще простой народ уверен, что мушкеты – это шпаги!

Да и речь не о трех мушкетерах, они там второстепенные, а главный герой совсем не мушкетер, но кто замечает? Разве что маги, те во всем ищут зацепку, чтобы смагичить, колдануть, очаровать, заволшбить в лоб так, чтобы ухи отпали…

– Дык ее и не найти? – спросил я. – Она ж непонятно какая? Потому ее другие и не рвут?

Он криво усмехнулся:

– Не рвут потому, что лес Зачарованный… В самом деле зачарованный и очень опасный. А еще рвать нужно только в полночь. Не знаю почему, не спрашивай. А идти ночью в такой лес не всякий решится. Народ здесь трусливый и робкий… Хотя вообще-то везде такой. Бывает, обдерешь как липку, даже неловко, будто у ребенка пряник отнял. Только ты вон непонятный…

– Ну спасибо, – ответил я, – только меня не обдирай, ладно? А то тебе совсем жить скучно станет.

Он ухмыльнулся.

– Тебя так просто не обдерешь, чувствую.

– Я герой, – согласился я, – мною хоть забор подпирай. Ночью сплю, но если так уж надо… а мне надо, пойду, куда денусь. Только дорогу покажи или объясни подробнее, где та трава произрастает и вообще растет.

– Все просто, – сказал он авторитетно, – я пойду с тобой.

Я охнул.

– А ты чего?

Он ухмыльнулся:

– А тебя одного отправлять можно?.. Нет. Я тут уже местный, все знаю. Ну, почти местный.

– А вообще-то издалека?

Он посмотрел хитрыми глазами:

– Как и ты. Как и ты!

– Хорошо, – сказал я. – Сегодняшнюю ночь пропустим, она какая-то не такая, что-то с тремя лунами не так, а завтра… хорошо?

– Идет, – согласился он. – Встречаемся здесь же. Без меня ты ту травку, что не травка, не отыщешь, понял?

– Понял, – ответил я.

– Договорились?

Я кивнул, не отрывая взгляда от его посоха. Дерево темное, с виду прочное, как кованое железо, внизу три бронзовых кольца не дают расщепиться от постукивания по каменистой дороге, наверху всего два, медных, выгравировано смиренное пожелание мира и счастья всем людям на свете.

Посохи вообще-то разве что у деревенских пастухов просто посохи, да и то вряд ли, а у всех остальных – орудие защиты как от собак, так и от недобрых людей. У магов еще жезлы, но у Фицроя явно боевой посох, лишь попутно выполняющий ряд более скучных функций.

– Одолжишь? – спросил я.

Он спросил быстро:

– Хочешь, продам? Недорого!.. А если нужно много, организую поставки… Если очень много, то можно устроить изготовление на месте, но до пары десятков проще перевезти… Сколько надо?

– Да мне один, – пояснил я, – не Бриарей же какой-то сторукий…

– Жаль, – сказал он с огорчением, – а то можно хорошо заработать. Что-то ты совсем какой-то скучный, нет в тебе огня!.. Но зачем живой легенде даже один? Ты же духовник…

– Духовный, – уточнил я. – Духовная личность. Высокодуховная. Но малодуховные меня постоянно пробуют на прочность. А с таким посохом дам в лоб, если не ухи, то вопросы точно отпадут!

Он присвистнул:

– Ты что, убить решил? Не посмотрят, что Улучшатель, сразу вздернут. Драться можно, убивать нельзя.

– Ну вот, – сказал я с неудовольствием, – сразу убивать. Я что, похож на убивателя?

Он посмотрел внимательно.

– Вообще-то да.

– Ну спасибо, – ответил я обидчиво.

– Ты чего? – спросил он с интересом. – Другие бы гордились!.. Всякий хочет, чтобы его принимали за грозного и страшного.

– Мне больше попугать, – признался я.

– А пользоваться умеешь?

Я кивнул:

– Не очень, но лучше, чем здешние деревенские увальни.

Он посмотрел на меня из-под приспущенных век оценивающе.

– Я и не сомневался. И не сомневался.

Я натянуто улыбнулся:

– Фицрой! Не знаю, что ты подумал, но я не воин. Я вообще служить не люблю. Ну что вы все про одно и то же! Если здоровый, то сразу в армию? А вдруг я умный?.. Ну почему никто не предположит такое… ну пусть не совсем очевидное?

Он тоже улыбнулся, но широко и открыто, у таких и душа и сердце наружу.

– Парень ты больно крепкий с виду. Хотя какой-то…

– Какой?

– Не тугой, – ответил он наконец. – В чем-то недотягиваешь. Уж прости, но друзья должны говорить правду. Мы же друзья?