Мир в моих руках

— Иди умойся, — приказал он. — А я закопаю их.

Землю копать приходилось руками, местами помогая себя кинжалом, но он вырыл для них могилу. Одну, большую, глубокую, чтобы их не нашли и их оружие почти всё похоронил вместе с ними, себе оставил немного, исцарапал, чтоб сложнее было узнать. И, в том числе, лук и оставшиеся стрелы, чтобы часть новых преследователей и их псов не успела до них даже добежать. Анжела порывалась помочь копать могилу, ещё в начале, но он осторожно отодвинул её.

— Не твоё дело, — проворчал.

Она хотя и ангел, но не пристало ангелу собственноручно рыть кому-то могилу, марать своё чистое красивое тело в чьей-то крови и кишках. А он… он давно уже запятнал свою душу грехом убийства, не раз. Но, впрочем, это не сильно волновало его. Ведь ему было кого защищать. Ведь была где-то впереди, где-то далеко, далёкая северная страна, до которой ему хотелось дойти и укрыться там с ней. Он не верил, что они сумеют сбежать, но иногда он очень этого хотел. А что до ада… ад распахнёт свои объятия ему уже после его смерти. До ада надо было ещё дожить.

— Иди! — глухо сказал Франциск, отталкивая её.

— Н-но…

— Спрячься. Я справлюсь. Я ведь уже не раз справлялся раньше, верно?..

Собачий лай становился всё громче и громче… Мужчина, едва слышно выругавшись, подсадил её, помогая забраться на дерево. Отдал ей запасной лук и стрелы. Пригрозил ей кулаком, как и прежде, когда приближалась погоня, мол, сама не высовывайся. Отступил шагов на двадцать в сторону. Спрятался за куст — и застрелил всех их лучников — кому стрелой украсил глаз, а кому — пробил грудь.

Взял меч, напрягся, выжидая, когда люди и собаки приблизятся. Рванулся вперёд… Не очень рассчитал, поэтому сначала его ногу пронзили собачьи клыки и только потом сверкнуло лезвие его кинжала, распарывая звериную глотку. Франциск оторвал обмякшее тело и, обернувшись, швырнул на подбегающих псов. На сей раз их было несколько дюжин… и из-за деревьев медленно выскользнули несколько десятков человек…

«Глава ордена так жаждет запалить подо мной костёр?» — подумал сбежавший инквизитор и криво усмехнулся. Переложил кинжал в другую руку и в правую достал меч.

Собаки кидались на него стаями — и разлетались кровавыми кусками вокруг. Кровь стекала по его лицу, по волосам, по одежде… спокойный, уверенно и чётко рассекающих живых существ мечом, он походил на какое-то создание из огненной страны…

Стрела пролетела у его уха. Мечом он разрезал другую. Вскрикнули вдалеке и захрипели — Анжела подстрелила лучника, сидевшего в засаде. И, судя по тому, что новых стрел не пришло, она убила всех его напарников. На грешной земле даже ангелу иногда приходится марать свою душу грязью, а руки — кровью. Он сначала не хотел, чтобы она вообще вмешивалась, потом, когда она успела спрыгнуть с дерева и, подхватив чей-то кинжал, зарезала целившегося в него со стороны, был вынужден признать, что на этой охоте им проще выстоять вдвоём. И драться ей разрешил, научил её стрелять из лука и хоть как-то пользоваться кинжалом и мечом.

На сей раз его даже не пытались укорять и вообще не пробовали уговорить вернуться, не говорили: «А ведьму, одурманившую тебя, вместе сожжём». Им уже надоело. Ему уже надоело. Когда собаки закончились, а улыбка вдруг промелькнула на его губах, люди окружили его и стали сжимать кольцо. Женщина, прячущаяся на дереве, отчаянно кусала руку, которой зажимала рот.

Они кидались на него по нескольку человек сразу. Он хладнокровно взмахивал мечом. Ему, в отличие от них, было что защищать. И он был уверен в своей правоте…

Вот, в живых осталось только трое преследователей… Он тяжело дышал, но продолжал уверенно взмахивать мечом… двое осталось… один… У Франциска заканчивались силы, а у этого воина сил ещё было достаточно… впрочем, у беглеца и злости ещё осталось много… на тех, кто обманул его, заставив обагрить руки в крови невинных… на тех, кто сказал, что так оно и должно быть… на тех, кто пытался отобрать у него его женщину… его Анжелу…

Удар меча попал таки по нему… он схватил лезвие свободной рукой, дёрнул на себя что есть силы… противник, растерявшись на мгновение, невольно подался вперёд… и упал, хлестая кровью из отсечённой руки. Беглец спокойно взмахнул мечом ещё раз, обрывая его муки.

— Свобода! — радостно вскрикнули на дереве.

Анжела торопливо спускалась, чтобы обнять своего любимого и героя.

Его меч уткнулся лезвием в землю. Он упал на колени. И устало завалился на бок.

«Это был последний» — мелькнуло в голове — и он довольно улыбнулся.

Молодая женщина выскользнула из-за плотных кустов, дрожа, огляделась. Заметила распростёртое тело у молодого дуба, рванулась к нему, опустилась подле него на колени, осторожно коснулась его плеча рукой. Молодой мужчина не шелохнулся. Когда она подняла руку, та вся была в крови… Тогда она заплакала, закричала. Стала трясти его, но всё было напрасно. И когда девушка подняла к небу несчастное лицо…

Франциск стоял рядом и растерянно смотрел, как кровь убегает из неподвижного тела… его тела… А рыдающая Анжела почему-то пытается закрыть его рану рукой… запоздало пришло пониманье, что назад пути нет. Рана была слишком глубока. Тело не справится. Но, всемогущий Господь, ты можешь хотя бы ей сохранить жизнь? Его женщине?.. Женщине, которую он любил… что уж врать себе самому? Он любил её… отчаянно… страстно… нежно… но теперь он не мог вернуться назад.

А она всё сидела, всё ждала, когда кровь прекратит течь… как будто верила, что рана затянется, что он вдруг раскроет глаза… кровь перестала течь… и, кажется, только тогда она наконец-то всё поняла.

— Да за что же? Боже, за что?! — женщина вскочила, нащупала кинжал у тела неподалёку.

«Нет! Анжела не смей!»

Но она выхватила чужой кинжал, занесла над своим сердцем…

Он рванулся к ней… хотел схватить за руку, но… его рука прошла сквозь её руку… просто дух… просто бесплотный дух или покинувшая тело душа…

«Н-е-е-е-е-т!!!»

Оружие застыло почти у самой кожи, там, где внутри отчаянно билось сердце. Выронив кинжал, женщина опустила руку на свой живот. Недоумённо провела по нему рукой. Глаза её растерянно распахнулись, когда она ощутила ещё одно движение откуда-то изнутри…

— Ребёнок?.. — тихо спросила женщина, подняв глаза к небу.

«Ребёнок?» он сжался от растерянности, потом вдруг испытал какое-то ликованье.

Ребёнок… их двоих… хотя бы в его теле они навсегда будут едины, навсегда хоть где-то они останутся вдвоём.

— Может, это будет мальчик, справедливый как он? — тихо произнесла Анжела, рассеянно поглаживая живот. — Или… девочка?.. Может, с глазами как у него?..

Она растерянно опустилась на землю, близ чьего-то распростёртого тела. Он растерянно стоял возле неё. Ребёнок… у них будет ребёнок…