Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 1
Шрифт:
Уникальный феномен советской литературы (и литератур стран соцлагеря) — «самиздат». Это не только «политический самиздат» (А. Солженицын, Л. Синявский, Ю. Даниэль, С. Довлатов, Вен. Ерофеев и др.), но и, например, миллионные распечатки стихов В. Высоцкого, переписывание от руки или перепечатывание самой разной литературы, включая неизданную прозу А. Платонова, М. Булгакова и др. «Самиздат» в широком смысле — это ярчайшее доказательство литературоцентризма советской культуры.
Схема «оттепель–застой–перестройка–постперестроечный период», по отношению к истории культуры, зачастую упрощает сложнейшие механизмы культурной эволюции. История в целом совсем «нелинейна», а история культуры «алинеарна». «Эпоха застоя», при том что негативная оценочность слова «застой» говорит сама за себя, была временем создания, вне зависимости от идеологического контекста, цензуры и преследования инакомыслящих, может быть, самого большого количества истинных шедевров советской литературы — роман «Белый Бим
Вторая половина 1980-х — 1990-е годы — уникальная эпоха в истории русской культуры, время, когда полномасштабно издается «самиздат», происходит реабилитация всего, что было наработано в советской и русской культуре в XX в. Этот процесс шел болезненно: не все, что было ранее под запретом, оказалось свободно от «политической антиконъюнктуры», и, напротив, не все «официально советское» заслужило стать мишенью критики. На долгие годы все антисоветское становится «правильным», все советское — «неправильным». Только к концу XX в. начинается движение к осознанию подлинной цельности советской и русской культуры. Это время для России стало эпохой освоения «мирового самиздата», того, что было неизвестно или запрещено в силу закрытости страны, во всех его лучших и худших образцах. В конце века в русскую литературу запоздало входит постмодернизм (В. Пелевин), который достаточно быстро подходит к концу своих возможностей. Роль литературы в жизни общества постепенно снижается. Как и в других литературах и культурах мира, в России рубеж веков в известном смысле — период межвременья, определенной исчерпанности культурного потенциала XX в. и недостаточной оформленности новых перспектив развития.
Первая половина XX в. — время формирования современной системы театра в целом. 1920-е годы — время революционных изменений в этой сфере культуры. Речь идет не только о театральном авангарде, но и о, казалось бы, традиционном психологическом театре. Здесь тоже многое было пересмотрено. Главным лицом в театре окончательно стал режиссер.
Эксперименты и новации первой половины XX в. нашли свое продолжение в послевоенной эпохе. Самым нашумевшим театральным явлением 1950-1960-х годов, как уже отмечалось выше, становится театр абсурда. В 1960-е годы приходит время документального театра. В канву спектакля «вплетаются» мемуары, письма, газетный текст и т. д. В дальнейшем элементы документализма, уже не в таком концентрированном виде, будут успешно использоваться многими авторами и режиссерами.
Начиная с 1970-х годов общие, интегральные для всей театральной культуры тенденции перестают существовать. Театральная культура словно бы дробится, что в конечном счете дает свой результат.
В целом вторая половина XX в. представляет пеструю палитру, настоящую театральную полифонию: мрачные гротески X. Мюллера (Германия), экспериментальные и в высшей степени сложные для постановки пьесы Т. Бернхарда (Австрия), «гневные тексты» Дж. Осборна (Англия), политический театр Д. Фо (Италия), лирическая драматургия Т. Уильямса (США), «синтетический» театр Ж. Л. Барро (Франция), «бедный» театр Е. Гротовского (Польша) и др.
Особую роль сыграл театр в СССР. С одной стороны, советский театр представляет собой яркое продолжение традиций национального театра конца XIX — первой половины XX в. С другой — он стал и эстетической, и нравственной, и отчасти политической «отдушиной». Люди шли в театр, чтобы увидеть и услышать то, что невозможно или не положено видеть и слышать за его пределами. Посещение театра стало своего рода «священнодействием».
Новое дыхание советская театральная культура получает после 1956 г. (XX съезд КПСС). В это время спектр творческих исканий становится необычайно широк: МХАТ, «Современник», «Ленком», БДТ, «Таганка», театр им. Вахтангова, традиционный Малый театр, множество театров–студий, возникших в 1990-е годы, целая плеяда выдающихся режиссеров (О. Ефремов, Ю. Любимов, Г. Товстоногов). В конце 1980-1990-х годов, несмотря на общий кризис, в отечественном театре появляются новые яркие имена (П. Фоменко, Л. Додин, К. Гинкас).
Музыкальная культура XX в. шла по пути бесконечных попыток соединить несоединимое, прежде всего классику и авангард.
Такие эксперименты активно осуществлялись еще на рубеже XIX-XX вв. и в начале XX в. (например, нововенской школой, так называемой «шестеркой французских композиторов»). Поиски продолжаются и во второй половине XX в. Крупнейшие композиторы (К. Орф, П. Хиндемит, Б. Бриттен, З. Кодай, Л. Бернстайн, К. Пендерецкий), каждый по–своему и в разных жанрах (опера, балет, симфоническая музыка), идут по пути экспериментов с мелодикой и ритмикой, алеаторикой и сонорикой и т. д. Значимый вклад в мировую музыкальную культуру внесли И. Стравинский, Г. Свиридов, А. Хачатурян, Д. Шостакович. Всемирная популярность сопутствует великим музыкантам–исполнителям (А. Рубинштейн, С. Рихтер), оперным певцам (Л. Паваротти, П. Доминго). Славу лучшей обретает советская школа балета (Г.
Уланова, М. Плисецкая).В музыкальной культуре этого периода наблюдается все та же диалектика «массовости» и «элитарности», именно здесь ярко проявляются их оппозиции и взаимодействия. Особенно сложно складывается в современных условиях судьба академической музыки, которой все труднее конкурировать с массовой продукцией и выживать в условиях глобального шоу–бизнеса.
Вторая половина XX столетия отмечена взаимодействием самых разных направлений: классическая музыка, джаз (классический, модальный, фьюжн, фри), блюз (белый, классический, техасский), рок (рок–н–ролл, хард–, арт–, панк–рок), поп (электро, диско), кантри, рэп, техно и др. В ходе эволюции музыкальной культуры XX в. формируется новая культурная парадигма, обусловленная идеей глобального синтеза.
1960-1980-е годы называют «эпохой мелодии», причем преимущественно в той области, которую принято относить к поп–культуре, в ее русле активно развиваются французская культура шансона (Э. Пиаф, И. Монтан) и советская авторская песня (Б. Окуджава, А. Галич, В. Высоцкий).
Ярко заявляет о себе рок–культура (обобщающее название для самых разных «неэстрадных» направлений). В отечественной традиции это явление трансформировалось в сторону текстовой доминанты, акцентирования поэтического начала.
Технический прогресс, возникновение электронных средств сохранения и передачи музыкальной информации значительно расширили акустические и пространственно–временные границы музыки с помощью синтеза техники и творчества. Все это привело к трансформациям в процессах сочинения, исполнения и восприятия музыки. Изменения произошли и в музыкально–интонационном мышлении в соответствии с формированием новой культурной парадигмы.
Современная музыкальная культура — это диалог музыкальных систем прошлого и настоящего, взаимодействие различных течений и жанров (в частности, синтез академической музыки с фольклором, джазом, роком). В русле полистилистики (А. Шнитке) практикуется разнородность, применяются такие технические приемы, как коллаж, намеренно соединяются различные стилистические явления. В результате рождаются произведения, которые становятся частью пространства постмодернизма.
В науке часто используются термины «антропологизм» и «сциентизм», т. е. соответственно апелляция либо к «человеческому», а значит «природному», либо к «технологиям». Подобное противостояние антропологизма и сциентизма характерно для всей культуры XX в., особенно для второй его половины.
Существуют более или менее «техноемкие» области культуры. К наиболее «техноемким» областям можно отнести прежде всего архитектуру.
Архитектура XX в. — это постоянный спор и одновременно поиск компромисса между «природно–человеческим» (антропологическим) и «технократическим» (сциентическим) подходами.
Еще в первой половине XX в. сосуществовали, с одной стороны, архитектура модерна, с другой — «функционалистско–концептуалистский» метод. В иной терминологии речь идет об «интернациональном стиле» (чикагская школа) и об «органической (или органичной) архитектуре», которую иногда называют также новым экспрессионизмом.
Многие крупнейшие архитекторы XX в. творили и в первой, и во второй его половине. Одни остались приверженцами интернационального стиля (В. Гропиус, Л. М. Ван дер Роэ), другие последовательно отстаивали идею органичности. Классиком органической архитектуры является Ф. Л. Райт. Крупнейшим «органиком» был О. Нимейер.
Были и те, кто шел от интернационально–функционалистско–конструктивистских убеждений к природно–органическим — Ле Корбюзье, Э. Мендельсон, Э. Сааринен, К. Тангэ.
Для середины XX в. характерна доминанта технократического подхода. По всему миру строились однотипные дома, количество этажей не играло заметной роли, главенствовал метод. Однако в дальнейшем стали формироваться национальные школы, пытавшиеся совмещать «технику» и «органику». Крупнейшие из них — в США, Бразилии, Японии, Финляндии и ряде других стран.
Здесь можно отметить два наиболее значимых фактора, формирующих современную архитектуру: революция в строительной технике и переход от «архитектуры отдельного здания» к плановому строительству архитектурных комплексов и далее — к градостроительству.
Среди известнейших архитектурных творений, ставших символами эпохи — музей Гуггенхайма (Ф. Л. Райт), Малый дворец спорта в Риме (П. Л. Нерви, А. Вителлоцци), город Бразилиа (О. Нимейер, Л. Коста), Оперный театр в Сиднее (Й. Уотцон), Центр средств массовой информации в Кофу (К. Тангэ), Аэровокзал компании TWA в Нью–Йорке (Э. Сааринен), шанхайская телевизионная башня в районе Пудун.
В 1980-1990-е годы центры самых смелых архитектурных экспериментов все чаще переносятся в Юго–Восточную Азию (Сингапур, Гонконг, Тайвань), а также в арабские страны Аравийского полуострова.
Несмотря на множество эпитетов–определений различных направлений в архитектуре этого периода («новое барокко», «брутализм» и др.), для 1970-1990-х годов есть общее наименование большинства очень разных направлений — все тот же постмодернизм. Одним из наиболее интересных его воплощений в архитектуре можно считать центр Помпиду в Париже (1977).