Миракулум 2

– Не перебивай меня. Ты любишь эту Крысу, девушку из прошлого... не знаю, как такое возможно, это странная и извращенная любовь к призраку... но все говорит лишь об этом. Ты всегда спрашивал о ней, пытался выяснить, что она думает. И вчера...
– она всхлипнула.
– Ты поэтому так со мной... ведь я разрушила твое прекрасное представление о ней. Твоя возлюбленная оказалась шлюхой!

Эска закрыла лицо рукой, сдерживая волнение и собираясь с силами. Сам Тавиар на несколько секунд сомкнул веки, чтобы удержать свои чувства от проявления, настолько не показывая ни одного, что походил больше на мертвеца, чем на живого человека.

– Я пришла, - продолжала девушка, - чтобы все встало на свои места, и ты снова обрел покой. Я ведь дура, я успела влюбиться в тебя... и потому скажу правду, чтобы только тебе стало легко. Я солгала тебе. Крыса верна и себе и Аверсу, Илиан не ее любовник. Он ей никто. И она никогда не спала с ним... Да, я солгала! Солгала! Но все ради того, чтобы ты никогда не думал, что я люблю в тебе его, смотря на Аверса глазами Крысы! Чтобы не закралось и тени сомнения, что я по-прежнему не отделяю своего чувства, от чужого, - это не так!

Эска разрыдалась, и выбежала на улицу.

– Эска!
– Тавиар кинулся вслед за ней.
– Эска!!!

И догнал.

– Что тут неясного?
– Умоляюще закричала она.
– Что тебе еще нужно знать?

Она замотала головой, и, отвернувшись от него, снова быстро стала уходить. Тавиар обогнал ее и преградил дорогу, взяв за плечи:

– Стой, Эс... глупая девчонка, как же ты говоришь, что все поняла, если ничего не поняла!

– Отпусти меня.

Но он не отпустил. Так и стояли на улице под дождем, промокшие всего за несколько минут.

– Подумай сама... что ты вчера мне сказала? Я только поцеловал тебя, только обнял, как ты начинаешь говорить о другом человеке. Что ты спала с ним, что не один раз... большей жестокости, Эска, нельзя представить!

– Но...

– Да, не физически, не по-настоящему, но ведь когда ты там, - ты переживаешь все, что и она. Мне плевать, кого там любит эта Крыса, но я не могу закрыть глаза на то, что, ложась с кем-то в одну постель, она подставляет тебя!
– Он ее крепко обнял.
– Никогда больше не лги мне, умоляю... столько боли мне причинила твоя ложь.

Эска спрятала у него на груди лицо, и только там позволила испугу проявиться. Она едва сама не стала убийцей своей любви! Она готова была проклясть свой болтливый язык за это, и одновременно радовалась, что не сказала Тавиару истину, - ведь она была с другим мужчиной... была! Рыс исступленно отдавалась Аверсу, принадлежала ему, чувственно и...

Эску снова затрясло.

– Замерзла?
– Спросил он.

О, если бы это была дрожь от холода! "Молчать! На всю жизнь замолкнуть об этом! Женщина я или нет, или настолько потеряла рассудок, чтобы ничего не скрывать от мужчины?!"

– Замерзла.

– Давай простим друг друга, Эска. Я совсем не хочу тебя потерять.

Она кивнула, и снова прижалась к оружейнику.

Весь день она провела у Тавиара в лавке. Сомрак не мешал им разговаривать, не заглядывал в комнату. И Эска лишь иногда слышала его голос, когда тот беседовал с зашедшими в лавку редкими покупателями.

Над какой же пропастью, оказывается, могут витать отношения между двумя людьми... Эска, эту мимолетную размолвку вспоминала с ужасом, и сейчас уже не верилось, что из-за этого между ними все было бы кончено, так и не успев начаться. Закрепиться. Едва она обрела любимого человека, как тут же и потеряла. И снова обрела. Воистину, глядя на календарь этого времени, так казалось, что оно остановилось, потому что по своим внутренним часам из-за этих путешествий, Эска прожила гораздо больше недель. И вдобавок ее собственная жизнь стала такой неспокойной, что она чувствовала день, как три.

За окном стемнело раньше, потому что небо было в тучах. Дождь сначала лил, потом моросил немного, потом совсем прекратился. Тавиар, посмотрев на часы, ушел в другую комнату.

– Я вызвал машину, Эс. Ты не против, если я поеду с тобой и провожу прямо до подъезда?

– Я могу остаться...

Он быстро на нее посмотрел, и так же быстро сказал:

– Сегодня будет лучше, если ты заночуешь дома.

Берту казалось, что он умрет. Он долго ждал Эску на лавке у ее дома, прогуливался вдоль подъездной дороги, мок под дождем. Снова звонил в дверь, думая, что пропустил ее возвращение. И, наконец, дождался... Он не успел подоспел дойти ближе, окликнуть ее, как увидел, что девушка приехала не одна. Мало того, этот человек поцеловал ее на прощание. Неизвестный уехал, а Эска исчезла в подъезде. Через несколько минут в ее окне загорелся свет.

– Я сам виноват.
– Прошептал он.
– И никто больше.

Эска дома приняла душ, высушила феном волосы, и включила музыку. Родители смотрели вечернее кино, а девушка вытянулась в своей домашней свободной одежде на кровати и лежала с закрытыми глазами. Она думала о завтрашней встрече с Тавиаром. И думала о том, почему он не оставил ее сегодня у себя. Ответ нашелся сам собой, - это должно случиться не так, а более романтично... когда она будет не вымокшей ветровке и с пахнущими дождем волосами, а особенно привлекательна. Каким-нибудь теплым вечером, после ужина.

Эска свернулась калачиком, и опять вспомнила Рыс. Прикусила губу. Если бы. Если бы это было так, как у нее, - так страстно, так желаемо. Теплый вечер... приблизительно такой, как бал Эльконна в честь своей невесты. И чтобы Тавиар смотрел на нее такими же глазами, как у Аверса, когда тот смотрел на недосягаемую в толпе Крысу...

"Не сравнивай" - предупредила сама себя Эска.

Раздался звонок в дверь. Девушка удивленно подняла голову, и сделала звук музыки потише, чтобы услышать, - кто это так поздно? Послышался голос мамы, а потом и она сама заглянула.

– К тебе Берт пришел.

– Берт?!

– Я проводила его на кухню.

"Совсем не к стати он пришел". Но все же вышла к нему из комнаты. Мама уже хлопотала с чаем, а сам Берт сидел за кухонным столом с виноватым и вымокшим видом:

– Вы извините, что я так поздно. Я на минуточку всего...

– Ничего страшного, у нас никто в этот час еще не ложится спать. Тебе с сахаром или без?

– Мам, я сама наведу.

– Хорошо, Эс, - спохватилась мама, поняв, что следует оставить их одних.

Эска стояла в дверях, прислонившись к косяку и внимательно посмотрела на Берта. Он был не он. Мрачный, печальный, слишком взрослый какой-то... возмужавший. Трудно было теперь даже представить, что в его жизни есть такой интерес, как выдувание мыльных пузырей. Он молча смотрел на девушку, и одно только положение рук выдавало, что ему все еще неловко за поздний визит.

Она вспомнила их последний разговор. Ее требования не звонить и не приходить к ней. И припомнилась та грань, близко к которой подошла Крыса, - что уже не забыть, ни простить никого будет нельзя. Эска сжалилась...