Миры и Судьбы. Книга вторая

– И что же мне теперь делать? – снова чуть не плача спрашивала Регина.

– А что тут сделаешь? Живи, как жила, не обращай внимания.

– Я не могу. Не умею.

– Придется учиться, – вздохнула Алевтина: – Этот город многим хребты переломал …

– Мне не переломит.

– Ну-ну … дай то Бог ..

Глава третья

Через несколько дней в коридоре общежития Регина встретилась с Алевтиной:

– Зайди ко мне через часок, – позвала комендант:

– Разговор есть.

Весь час девушка думала, зачем это она понадобилась Алевтине, какой-такой разговор ее ожидает? Ровно в назначенное время она постучала в дверь кабинета.

Алевтина сидела за столом, что-то высматривала в своих гроссбухах и явно мялась, не зная как начать разговор. Регина не торопила и не начала расспрашивать сама о причине приглашения.

– Можно я сяду? – спросила через пару минут.

– Садись конечно, – Алевтина продолжала так же молча крутить в пальцах карандаш, заставив девушку начать нервничать.

Потом, словно решившись наконец, подняла от записей голову, встретилась взглядом с Региной:

– Вот о чем хотела с тобой поговорить. Тебе трудно будет жить в общежитии, не тот у тебя характер, чтобы уживаться с пятью незнакомыми девицами. Да и девки разные в Питер приезжают, одни за учёбой, а другие начинают по кабакам и барам шастать, ребят по ночам в комнату водить. Какая уж тут учёба … Вот я и подумала, может, ты переедешь к тётке моей? У нее, правда, только одна комната в коммуналке, но огромная, так что места вам обеим хватит. Живет она на Васильевском, до института далековато добираться, но это все же лучше, чем засыпать на занятиях после бессонной ночи … Да и мне полегче будет: тетка под присмотром. Что скажешь? – Алевтина вопросительно смотрела на девушку. Потом добавила:

– Я тебе в первый день, когда мы только познакомились, наговорила много лишнего. Ты не думай, тётка нормальная у меня, только, после блокады, голода постоянно боится, вот и чудит иногда. В общем, лучше и мне и ей, если рядом всегда кто-то будет. Да и тебе тоже … Так что подумай. Только не долго, у меня забот своих невпроворот, кого- то другого присмотрю …

Что тут было думать? За прошедший месяц, после того, как в комнату к Регине подселили других абитуриенток, девушка уже нажилась в коллективе.

Ей надоели постоянные попытки соседок вытащить ее на очередное увеселение, раздражали непонимающие и насмешливые взгляды и непрекращающиеся душевные разговоры, когда девушки были в комнате.

Регина ничего о себе не рассказывала, ее скрытность злила соседок и давала повод что-то придумывать и додумывать, что вовсе не улучшало отношения с одногруппницами. И хотя, после вступительных экзаменов, на место троих провалившихся, подселили новых студенток, Регина понимала, что по большому счету вряд ли что-то изменится, если она останется в общаге. До начала занятий оставались считанные дни и, если переезжать – то нужно это делать сразу, уже сейчас.

– Спасибо Вам, Алевтина Вениаминовна, конечно, я согласна. И за тётушкой Вашей присмотрю и в комнате убирать буду. Когда перебираться будем?

– А чего тянуть? Иди, собирай свой портфельчик, – усмехнулась Алевтина.

Уже через пару часов Регина впервые вошла в огромную Питерскую коммуналку.

Даже прожив в доме достаточное время, девушка так толком и не знала, сколько же семей там живет.

Квартира, расположенная на четвертом этаже, опоясывала по кругу дом-колодец, выходивший фасадом на одну из Линий Васильевского острова.

 В нее было три входа: парадный и два с "черной" лестницы, огромная коммунальная кухня, которой пользовались не все семьи. Некоторые умудрялись отгородить кусочек места в немаленьких комнатах, где и устраивали себе импровизированные кухоньки с примусами для готовки и столиками для еды.

 Ванная комната поразила Регину. Отделанная бледно-розовым мрамором, по площади она была раза в три больше той комнатенки, в которой выросла девушка, а саму ванну хотелось скорее назвать мини-бассейном. Даже немаленькая квартира Ады не шла ни в какое сравнение с этими апартаментами.

 Вдоль длинного, широкого (хоть на машине проезжай) коридора были видны наглухо закрытые двери. Ни тебе вечной беготни детей, такой обычной для коммуналок Города у Моря, ни разговоров и ссор соседок на общей кухне, ни висящих на крюках и гвоздиках лоханей для стирки и детских велосипедов. Идеальная стерильная чистота и тишина.

Алевтина открыла дверь и пригласила девушку в комнату.

У открытого окна, в кресле-качалке дремала пожилая женщина. Алевтина тихонько потрясла ее за плечо:

– Тётя, просыпайся, я тебе новую жиличку привела, ту, о которой рассказывала пару дней тому.

Старуха приоткрыла веки, но было видно, что еще не совсем очнулась от сна.

Алевтина торопилась, а потому обернулась к Регине:

– Я завтра заскочу, а вы пока тут знакомьтесь. Муж из рейса пришел, гостей сегодня ждем, обед готовить нужно, а пока тётушка проснется, полдня пройдет.

Алевтина чмокнула тётку в щеку, подмигнула Регине:

– Не робей, тётка у меня классная, – и выскользнула из комнаты, тихонько притворив за собою дверь.

Регина продолжала стоять у двери, переминаясь с ноги на ногу, продолжая держать в руках портфель, не зная, что сказать и что делать дальше.

– Не стой у порога, – услышала голос из кресла-качалки:

– Возьми стул, садись рядом со мной, познакомимся поближе.

Девушка огляделась. В центре комнаты стоял овальный обеденный стол, накрытый кружевной скатертью, вокруг стола – четыре венских стула на гнутых тонких ножках, с высокими спинками. Точь в точь, как тот, на котором так любила сидеть у окна ее прабабушка.

Регина взяла стул и подошла к окну. Села.

– Здравствуйте, меня Регина зовут. Меня Ваша племянница привела.

Старуха улыбнулась:

– Да знаю я, знаю … Алевтина небось наговорила, что я совсем из ума выжила? Ну так это она напрасно. Все в порядке у меня с головой. Меня Ольга Пантелеймоновна зовут, но ты, если хочешь, можешь звать меня баба Оля.

Регина вздрогнула, как от удара током. Уже много лет она никого так не называла. Рука непроизвольно потянулась к груди и сжала кулон. В глазах заблестели слёзы.