Миры Королева (Вся серия с 1-13 книги)

военных реликвий.

 - Лалли!
– гаркнул он, поднимаясь по лестнице. - Принеси мне кофе и

булочку!

 Старик генерал, владевший домом, имел, по всей видимости, огромную

библиотеку, но после его смерти дом некоторое время стоял без всякого

присмотра, и книги перешли в собственность всяких обормотов, шлявшихся по

окрестностям. Андрей был рад уже тому, что в большущем кабинете уцелели

камин и темные, под самый потолок, книжные шкафы. Свой ковер он расстелил на

полу в первый же день, прежде чем занести остальные вещи. За ковром

последовал письменный стол и новенькое, приятно скрипящее кресло, от

которого пахло дорогими ботинками.

 Дождавшись, когда Лалли принесет на подносе кофейник и булочки, Андрей

принялся вскрывать ящики с книгами. Библиотека у него была большая, с

медициной соседствовала классическая беллетристика самых разных эпох,

начиная еще с XIX века, многие издания были старинными, попадались даже

раритеты имперского времени, напечатанные на бессмертном пластике и

переплетенные в специально обработанную кожу, которой не страшны столетия, -

то была собственность его семьи, прошедшая через множество парсек и

сражений. Прихлебывая кофе, Огоновский располагал книги на чуть

поскрипывающих деревянных полках. Шкафы были местной работы, солидные,

никакой химии, только дерево и лак, да небьющийся пластик в тяжелых дверцах.

Он долго, с наслаждением перебирал тома, подбирая их сперва по тематике, а

потом - по цвету корешков. К тому моменту, когда большинство книг заняли

свои места на полках, кофейник был пуст, а пепельница, наоборот, полна.

Андрей устало сел в кресло, глянул за окно - уже начало темнеть - и вдруг

услышал, как внизу приглушенно заблеял звонок.

 Тихо, словно стесняясь, щелкнула входная дверь. Огоновский навострил уши:

ему показалось, что он слышит слабый, очень усталый голос молодой женщины. И

– резкий, сухой ответ Бренды: - Доктор не может принимать в такое время.

Существует распорядок... приходите завтра.

 - Старая сука, - прошипел Андрей, вскакивая. - Бренда! - заорал он,

открыв дверь кабинета.
– Не смейте выпроваживать посетителей!

 В гостиной стояла худенькая, совсем еще юная девушка в потертом плаще,

под которым виднелись большие болотные сапоги. Увидев спускающегося по

лестнице Андрея, она подняла на него измученные, полные безнадежности глаза:

– Доктор... мой братик, он, кажется, умирает. Мать послала меня за вами, но

я так долго шла...

 - Бренда, принесите ей рому, - приказал Андрей.
– Что с вашим парнем?

 - Он весь синий, доктор, почти не дышит. Губы распухли, глаза тоже...

мама давала ему травы, но ничего не помогает.

 - На болотах был?

 - Да откуда ж нам знать, доктор? Он ведь целыми днями бегает, где ему

вздумается. Ему всего одиннадцать, как за ним таким уследишь?

 - Выпейте рому, он вас успокоит. Бренда, выездной кейс. Лалли! Одеваться!

 - Вы собираетесь ехать к больному на ночь глядя? - широко распахнула

глаза сестра.
– Но где же такое видано?

 - Здесь вам не Аврора, - прошипел Андрей, - на этой планете нельзя

отказывать больному только из-за того, что у вас приступ мигрени. Советую

вам это запомнить - раз и навсегда. Иначе нам с вами не сработаться.

 Через две минуты он, затянутый в кожаный комбинезон пилота атмосферных

машин, уже заводил свой джип. На заднем сиденье расположилась совершенно

невозмутимая Лалли со здоровенным белым чемоданом, в котором было все

необходимое для акта воскрешения на месте.

 - Как вас зовут?
– спросил он девушку.

 - Анита, доктор. Скажите, это лихорадка, доктор? Мама очень боится, что

Юрген подхватил на болотах лихорадку...

 - Я не могу ставить диагноз на расстоянии, Анита. Мне нужно видеть

больного. Губы, говорите, распухли? Но он общается с вами, а? Крыша у него

не поехала?

 - Он в полном сознании, доктор. Но он еле дышит, понимаете?

 - Понимаю. Учись, Лалли, - произнес он, обернувшись к своей сестре, -

сейчас ты увидишь довольно типичный случай. Если, конечно, я не ошибаюсь.

 Дорога до фермы "Три ключа", где произошло несчастье, заняла у Андрея не

более пятнадцати минут. Спустившись в долину, он увидел, как светятся окна

большого, запущенного дома, за которым расположился целый лес

ветрогенераторов.

 На фырканье джипа из дома выбежала высокая, некогда очень красивая

женщина в пухлой теплой куртке.

 - Ах, доктор, мы все так рады, что вы вернулись к нам!
– Она дрожала, но

не от холода.
– Наш Юрген, кажется, подхватил-таки лихорадку. Я уже думала,

что Анита не успеет. Пойдемте, пойдемте... он, кажется, задыхается.

 Сопровождаемый молчаливой Лалли, Андрей поднялся на второй этаж и

очутился в чистенькой комнатке, стены которой еще недавно покрывали ковры.

Теперь ковров не было, как не было в ней и игрушек, кроме пары старых,

истрепанных кукол в ногах кровати, на которой лежал белокурый мальчишка с

вытянутым, синюшным лицом. Его рот с такими же, почти фиолетовыми, губами

был широко раскрыт, из красных, словно навыкате глаз текли слезы.

 - Та-ак, - хмыкнул Андрей, подходя к кровати, - ну что, парень, что ж это

ты? Хм-м, да это прямо классика. Лалли, возьмите свет и загляните ему в рот.

Что вы там видите? Десны, н„бо? Как состояние слизистой?

 - Все интенсивно-красного цвета, однако я не вижу ни фолликулов, ни

отечности, - доложила сестра.

 - Но губы распухшие, не так ли? И, конечно же, некоторый отек гортани. А

теперь смотрите.