Мишень для Слепого
Шрифт:
– Сейчас приедет, – диспетчер положила трубку.
– Сейчас будет, – бодро сказал Изумрудов, пытаясь своим тоном успокоить разволновавшихся жену и мать.
А Настенька вся горела, металась. Суматоха в доме была невероятная.
Автомобиль «скорой помощи» влетел во двор с включенной мигалкой. Илья Железовский, дежурящий в машине, даже подскочил на сиденье, когда «скорая» пронеслась рядом с «жигуленком».
– Что за чертовщина! – пробормотал он и только сейчас обратил внимание, что окна в соседней с генералом Потапчуком квартире ярко светятся и за шторами мелькают тени.
Бригада
– Утром, сразу же, как откроется поликлиника, покажите ребенка участковому врачу. Так будет лучше. У нее, по-видимому, режутся зубки. Маленький ребенок, он же не скажет, что у него болит, что его беспокоит.
Медики покинули квартиру Изумрудовых. Настенька от укола успокоилась и уснула на руках у матери.
А утром, в начале восьмого, Павел Изумрудов вызвал свою машину с водителем для того чтобы отвезти дочь, которую он любил безумно, в поликлинику. Они вышли все вместе – отец, мать Настеньки и бабушка. На площадке они столкнулись с генералом Потапчуком – его автомобиль тоже был уже у подъезда.
Железовский и Барташов сидели в своей машине.
Они видели, как подъехала черная «волга» с двумя антеннами и темными тонированными стеклами.
– Доброе утро, – поздоровался генерал Потапчук с соседями. – Куда это вы спешите? Павел, что стряслось?
– Да вот, Федор Филиппович, Настенька заболела, везем в поликлинику.
– Давайте, давайте, – генерал вызвал лифт, дверь кабины открылась, и он пропустил вперед Светлану с девочкой на руках, бабушку с коляской и Павла. Места в лифте для генерала уже не оставалось. Павел хотел потесниться, но Федор Филиппович махнул рукой:
– Поезжайте, поезжайте, я успею, – он ободряюще кивнул Изумрудову, мол, не волнуйся, все обойдется.
Павел кивнул генералу в ответ и с тревогой посмотрел на ребенка, уже начинавшего капризничать. Дверцы лифта сомкнулись, и он медленно заскользил вниз.
Где-то между вторым и третьим этажом раздался глухой взрыв, секундой спустя – еще один, более громкий.
Генерала буквально отшвырнуло к стене.
«Что за дьявол!»
Подъезд, да и весь дом, казалось, пошатнулся, словно от мощного подземного толчка. Посыпались стекла, запахло гарью. Разбитый вдребезги лифт рухнул в шахту.
Водитель генерала Потапчука бросился к подъезду. Туда же кинулся и шофер шикарного синего «шевроле», принадлежавшего Павлу Изумрудову. Генерал Потапчук побежал вниз по лестнице, где плотным слоем висели клубы дыма и пыли. Двери квартир начали открываться, послышались вопли. И в этой панике никто не заметил, как серый «жигуль», стоявший в середине двора, сдал назад, а затем развернулся у подъезда и быстро выехал в арку, покидая двор.
Квартала через три машина преступников прижалась к обочине, пропуская мчащийся по улице с включенной сиреной и мигалкой автомобиль «Скорой помощи» и два красных автомобиля пожарной охраны.
– Отбомбились, Илюша! – Барташов хлопнул Железовского по плечу.
– Как
будто…Им и в голову не могло прийти, что погибли люди, абсолютно не причастные к их делам. Из четверых находившихся в лифте Бог помиловал лишь девятимесячную Настеньку. Ее-то и вытащили два дюжих пожарника, забравшихся в лифтовую шахту к обломкам искореженной кабины и трем трупам.
Генерал Потапчук готов был сойти с ума от охвативших его горя и ненависти.
– Суки! Подонки!
«Не в Изумрудова целились, С бизнесменами так не разбираются. Вы целились в меня. Но ничего, я до вас, мерзавцев, доберусь, и мало вам не покажется!»
Во дворе вскоре появились и тележурналисты. Генерал Потапчук сел в свою машину и отрывисто распорядился:
– На службу. Скорее!
Черная «волга» с трудом продралась сквозь скопление пожарных, милицейских и санитарных автомобилей, а также огромную толпу зевак, которая собралась почти мгновенно. Генерал Потапчук был подавлен и мрачен, как никогда. Он чувствовал себя виновным в смерти близких для него людей.
Минут через сорок после того как прогремел взрыв, унеся три жизни, капитан Барташов, откинувшись на спинку сиденья в машине, припаркованной в одном из переулков рядом с Петровкой, потянулся к телефону.
– Кому ты собираешься звонить? – спросил Железовский.
– Как кому? А ты что, не догадываешься, что надо доложить?
– Блин, – сказал Илья, – у меня это совсем вылетело из головы!
– Вообще-то надо было сразу доложить. Коптев не любит проволочек.
– Ладно, скажем, долго выезжали с места происшествия. Сам будешь говорить?
Барташов набрал номер, прижал трубку к уху. Прислушивался несколько секунд, потом начал трясти ее.
– Херня какая-то! – пробурчал он. – Да что это такое!
Он еще раз тряхнул трубку и принялся стучать пальцем по микрофону. Железовский посоветовал:
– Олег, набери еще раз, может, не сработала долбаная электроника! Не люблю я все эти телефоны с наворотами.
– Не из таксофона же звонить, – огрызнулся Олег.
Он отключил телефон, вновь включил, набрал номер повторно. Наконец «долбаная электроника» сработала.
– Это мы. Это я, – сказал в трубку Барташов. – Все вроде бы чики-чики.
– Какие на хер чики-чики! Вы что там устроили, придурки? Олухи! Я вас всех… – из наушника хлынул длиннющий мат. Коптев кричал так громко, что слышал даже Железовский.
Барташов пожал плечами и с недоумением посмотрел на приятеля. Тот тоже явно ничего не понимал.
– Майор, майор!!! – закричал так же громко и истерично Барташов. – Мы все сделали! Что случилось?!
– Что вы сделали, козлы?! Вы хоть знаете?
– А что?
– Радио включите, олухи! Вы кого грохнули?!
– Как это кого – Потапчука. Он вышел из квартиры, прибор сработал, затем сел в лифт, мы и…
– Долболобы!.. В лифте погибло трое, а четвертый – ребенок! Погибла семья Изумрудова!
– Какого еще Изумрудова?
– Какого!.. Соседа Потапчука! Уроды, пни долбаные! Мудаки! Ничего нельзя поручить!
Железовский и Барташов сидели с бледными, перекошенными от ужаса лицами, тупо глядя друг на друга.