Миссис Марч

Она ждала Джорджа в темноте, когда он в ту ночь вошел в спальню. Она – кто бы она ни была – сидела в затененном углу в кресле.

– Джордж, – произнесла она. Ее голос звучал по-другому, словно ей перетянули дыхательное горло.

Джордж повернулся к ней и прищурился. В комнату сквозь окно струился лунный свет, освещающий только ее руки, скрещенные на коленях, тусклыми полосками.

– Не спится? – спросил он.

Миссис Марч кинулась к нему и обняла его так, как, по ее представлениям, сделала бы молодая девушка, желающая любовника, который живет на большом расстоянии от нее. Она почувствовала пальцами каждую складку у него на рубашке, вдохнула его запах (виски, старые деревянные ящики). Джордж робко прикоснулся пальцами к ее парику.

– Ты изменила прическу, – произнес он, словно восхищаясь приложенными ею усилиями. Ей показалось, что комната в ответ потемнела.

В ту ночь миссис Марч совратила своего мужа. Сначала действовала знакомым образом, потом странно – смеялась, кусала себя. У Джорджа это, казалось, возбудило любопытство, он вежливо ей отвечал, а в конце концов оценил ее усилия. Его борода, напоминавшая сосновые иголки, царапала ей шею, его сердце билось у ее груди. Ей казалось, что ее лопатки торчат больше обычного, угрожая пробить кожу.

Она почувствовала недолгую, но резкую боль между ног, когда он вошел в нее. По ощущениям это напоминало повторное прокалывание мочки уха, где затянулась дырочка для серьги, или кожи на культе, которая затянулась после ампутации конечности.

Миссис Марч била по матрасу кулаками и чувствовала трупных червей, оставленные ими следы – тех червей, которые жрали тело Сильвии. Они щекотали ее изнутри, а потом стали выпадать из нее, скрутившись во влажные извивающиеся узлы.

Она качалась взад и вперед, тихо что-то мурлыча себе под нос, шоколадные локоны Сильвии слегка задевали ее ключицы, пока Джоанна наконец не прекратила свое существование.

Глава XXXVII

Украденный портсигар Габриэллы исчез. Миссис Марч искала его, судорожно роясь в своих ящиках: шарфики разлетались по комнате, как ленты серпантина, пот капал с нее на шелковые сорочки. Она схватилась за дверцы шкафа, опасаясь самого худшего, пересекла коридор и отправилась рыться в шкафу Джонатана.

Она нашла рисунки, когда сжимала пальцами и отодвигала в сторону нижнее белье с мультяшными картинками. Это были нарисованные от руки образы птиц, которые вызывали беспокойство – они клевали обнаженные, истекающие кровью женские тела. Рисунки были сделаны восковыми мелками, тонкими темными линиями изображались волосы на лобках.

Среди рисунков она нашла несколько спрятанных газетных статей, посвященных исчезновению и убийству Сильвии. Они были заляпаны жирными пятнами, на них остались следы кофе. Это свидетельствовало о том, что их достали из помойного ведра в кухне. Среди них оказалась и исчезнувшая из кабинета Джорджа статья. Миссис Марч поглубже залезла в шкаф и извлекла один из блокнотов Джорджа из-под темно-синего свитера. Она порадовалась, что ей наконец стало везти, но, пролистав его, поняла, что это был тот блокнот, который она брала с собой в штат Мэн. Это был ее блокнот.

Когда Джонатан вошел в свою комнату и застал мать, сжимавшую все эти тайны в уродливых дрожащих руках, на миссис Марч нахлынула волна гнева, такая же внезапная и примитивная, как позыв к рвоте. По правде говоря, ей совсем не хотелось, чтобы Джонатан читал об этих ужасных вещах, видел слова «изнасилование», «задушена» и «шлюха?», написанные почерком его матери. Какие могут быть последствия? Она испугалась, что Джонатан также мог найти ее каштановый парик – мог даже его примерить, – и эта мысль так выбила ее из колеи, что она стала давиться, будто ей в рот вставили кляп, и спрятала лицо в верхней одежде, висевшей в шкафу Джонатана.

Когда она наконец взяла себя в руки в достаточной степени, чтобы посмотреть на сына, оказалось, что он стоит совсем рядом с ней. Она аж подпрыгнула и упала еще глубже в шкаф.

– Где ты это нашел? – спросила она, размахивая у него перед носом вырезкой из кабинета Джорджа. – Где?

Джонатан пожал плечами.

– Ты ходишь в папин кабинет? Отвечай мне!

– Не знаю. Иногда.

– Что ты еще нашел? – спросила она. Глаза у нее округлились, на них начали наворачиваться слезы. – Ты что-нибудь еще находил?

Он не ответил, она принялась его трясти.

– Почему ты это нарисовал? – спросила она, сминая рисунки. – Это папа тебе велел?

Джонатан расстроился и тоже стал плакать.

– Нет! – покачал он головой.

– Нет? Правда нет? Не ври мне!

– Нет, это, это… – Джонатан не желал встречаться с ней глазами и явно искал ответ. – Алек.

– Не говори, что это был Алек, если это не он. Если папа, то так и скажи мне.

– Нет! – Он обнял ее, обхватив где-то в районе диафрагмы, сопя и хлюпая носом. – Пожалуйста, не злись на папу.

Миссис Марч не стала обнимать сына в ответ, а продолжала свой допрос, чувствуя желчь в горле, которая поднялась из желудка.

– В таком случае объясни мне, Джонатан, почему Алеку захотелось, чтобы ты это нарисовал?

Джонатан не ответил, тогда она предложила свою версию:

– Алек хочет, чтобы у тебя были неприятности?

– Да!

– Почему?

– Он… он завидует из-за папиной известности.

Миссис Марч встала на колени перед сыном, он обнимал ее, опустив голову ей на плечо. Она позволила ему это сделать.

– Джонатан, неужели Алек этому на самом деле завидует? – спросила она, гладя его по голове.

– Да, – ответил Джонатан. Миссис Марч чувствовала его горячее дыхание у себя на шее сбоку. – Он сказал, что ты на самом деле сошла с ума из-за папиной книги, и все об этом знают.

Миссис Марч изогнулась, держа голову Джонатана одной рукой, второй прижимая его тело к себе. Последовало молчание, потом она почувствовала влажное дыхание и услышала дрожащий голос, говоривший ей прямо в ухо и напоминающий долгий выдох:

– Джоанна.

Миссис Марч оттолкнула Джонатана от себя одним резким движением, его зашатало, он отпрянул назад. Глаза у него округлились, выдавая шок.

Миссис Марч решительно встала, схватила Джонатана за запястье и потащила из комнаты. Она протащила его по всей квартире, потом они вышли оттуда, проследовали по ковру, устилавшему общий коридор, в огромный лифт.

Они поднялись на несколько этажей, там она постучала в дверь Миллеров, и едва Шейла успела ее открыть, как миссис Марч заговорила: