Митральезы Белого генерала

— Дмитрий Николаевич, — поспешил вмешаться Барановский, — кавалер четырех знаков отличия военного ордена!

— Бантист, значит, — протянул Николай Иванович. — А не тот ли вы солдат, что вместе с Ниловым на «Шутке» турецкий пароход взорвали?

— Было дело.

— Однако! А что же вам, остаться на службе не предлагали?

— Предлагали.

— Отказались?

— Отказался.

— Занятно. А теперь, значит, митральезу собственной конструкции изобрели?

— Да.

— И с ней, как и с пушкой Владимира Степановича пришли ко мне. Кстати, а почему, ко мне?

— Ваше Превосходительство [15] , — начал, было, Барановский, — в надежде на благосклонное внимание…

— Погодите, любезный, — прервал его Путилов. — Мне интересно, как это сформулирует ваш компаньон.

— Ну, а к кому ещё? — простодушно усмехнулся Будищев. — Вы и к Великому князю вхожи, и Государь вас ценит. Пока мы будем в передней ожидать, вы в любой кабинет ногой дверь откроете!

— Ха-ха-ха, — искренне рассмеялся предприниматель. — А вы прямолинейны, хотя при этом не лишены логики и известного шарма! Но ведь и в деньгах потеряете. Не боитесь?

15

Путилов имел чин действительного статского советника, соответствующий армейскому генерал-майору.

— Треть от миллиона, — не задумываясь, отвечал Дмитрий, — это триста тридцать три тысячи, а сто процентов от нихрена — это нихрена!

— Согласен. И всё же, боюсь, без удачного военного опыта вашу митральезу будет трудно протолкнуть на вооружение.

— А я предлагал Владимиру Степановичу подарить Скобелеву пару наших пулеметов.

— Подарить?!

— Конечно! Он бы их все равно с собой в Среднюю Азию потащил. Ему помощь — нам реклама!

— А вы весьма оригинально мыслите, — похвалил Путилов и обернулся к Барановскому: — И что же вы отказались?

— Не всё так просто, Ваше Превосходительство, — смутился тот. — Эпопея с моими пушками со всей ясностью показала, что для успешных войсковых испытаний необходимы хорошо обученные расчеты, в совершенстве знающие вверенную им технику и, вместе с тем, хорошо представляющие себе, в чем новизна тактики применения оружия. Без этого, по меткому выражению, Дмитрия Николаевича, они будут «как обезьяна с гранатой»!

— Как вы сказали? — расхохотался Николай Иванович. — Нет, ей Богу, вы мне положительно нравитесь! Но зачем же дело стало?

— Так ведь единственный человек, досконально знающий и то и другое, это сам господин Будищев. А его в армию калачом не заманишь!

— «Калачом» такого молодца не заманить, — согласился Путилов. — А если чином?

— Ну и на кой это мне? — насторожился Дмитрий.

— Эх, молодой человек, — вздохнул умудренный опытом действительный статский советник. — Поверьте мне, в нашем с вами богоспасаемом отечестве, ещё очень долго судить о человеке будут не по его достоинствам, а по имеющемуся у него чину!

— Курица не птица — прапорщик не офицер!

— Верно, — не стал спорить Путилов, — только кто тогда унтер?

— Вообще никто, — скрипнул зубами Будищев.

— Вот именно! Так что, подумаете?

— А можно деньгами?

— Ха-ха-ха, — снова зашелся Николай Иванович. — Можно! Если докажете перспективность вашего, как вы сказали?

— Пулемета.

— Хорошее название! Русское и потому понятное. Так вот, если вы докажете перспективность вашего пулемета, это самым благоприятным способом скажется на вашем состоянии. Финансовом, разумеется.

— И вы сможете добиться принятия Дмитрия Николаевича на службу в офицерском чине? — недоверчиво спросил Барановский.

— У меня есть кое-какие возможности, — туманно ответил патриарх русской промышленности и загадочно улыбнулся.

Вернувшись в Петербург, Дмитрий буквально «атаковал» компаньона своим предложениями. Причем, они касались всех сторон их совместной деятельности, от гальванической мастерской, до пушек.

— Ну, сам посуди, Владимир Степанович, ты пушку военному ведомству продал?

— Да и все права у них.

— А какую пушку, напомни?

— Полевую скорострельную двух с половиной дюймовую, — начал тот, но Будищев сразу же его перебил:

— А ты им сделай точно такую же, но трехдюймовку!

— Но это же не честно!

— А начёт на тебя делать за снаряды, которые сами же и испохабили, честно?

— Это совсем другое…

— И я тебе совсем другое предлагаю. Вот помяни мое слово, будущее за семидесяти шести миллиметровыми пушками. И снарядов к ним нужно будет немерено! И с каждым разом они будут стоить все больше и больше.

— Положим, ты прав. Но казна уже выкупила у меня привилегию.

— Внеси изменения! Ствол чуть длиннее, затвор пусть в другую сторону открывается, станины раздвижные. Да мало ли, ты у нас инженер или где?

— Никак не привыкну к твоей манере общения! — обреченно вздохнул Барановский. — Но это лирика. Допустим, я сделаю так, как ты говоришь. Но приемка орудия на вооружение не такое простое дело. Нужно…

— Иметь лохматую лапу! — закончил за него компаньон.

— И где же мы такую найдем?

— Идем к Путилову!

— Ты серьезно?

— Как никогда! Круче него в этом бизнесе сейчас никого нет. И с великим князем они вась-вась! Если кто и протолкнет, твои пушки и наш пулемет на вооружение, так только он!

— Погоди, а ты понимаешь последствия? Ведь тогда надо брать Путилова в долю.

— Да и фиг с ним. Армия у нас большая и если с каждого проданного пулемета, он нам по десятке отстегнет, мы лет за десять в миллионщики выйдем. Причем продвижение и принятие на вооружение будет его геморроем, а не нашим. И это не считая экспорта!

— А мы чем будем заниматься?

— Счастливое будущее строить!

— В каком смысле?

— В прямом! Знаешь, что необходимо для счастливой жизни?

— Не уверен, — осторожно отвечал Барановский, обоснованно ожидая подвох.

— Электрификация и телефонизация всей страны! — внушительно ответил Будищев, скромно опустив советскую власть.

— Ты уверен?

— Зуб даю!

— Нет, это невыносимо. Ну как тебе не стыдно за этот ужасный жаргон?

— Эх, дорогой мой, — улыбнулся Дмитрий. — Невыносим только мой мозг, поскольку даже дражайшей Гедвиге Генриховне не получается его вынести!