Миттельшпиль

СТАТЬЯ III. Настоящий договор войдет в силу тотчас по подписании его Их Величествами Императорами и останется в силе до тех пор, пока не будет денонсирован за год вперед.

СТАТЬЯ IV. Император всероссийский, после вступления в силу этого договора, предпримет необходимые шаги к тому, чтобы ознакомить Францию с этим договором и побудить ее присоединиться к нему в качестве союзницы.

По позднейшему свидетельству Вильгельма, Николая убеждать не пришлось, изучив документ, он воскликнул: «Это замечательно!» На это кайзер отозвался: «Не хочешь ли подписаться?» «Да, конечно, — ответил тот, добавив: — Ты единственный друг России во всем мире».[9]

По словам кайзера, это был «поворотный пункт в истории Европы» — Вильгельм, «наконец, освободил себя от жутких тисков Галло-России».

Тирпиц, контрассигновавший вместе с присутствующим на яхте Макаровым договор вслед за императорами, выразил чувства многих: «Все выглядело волшебной сказкой». Бывший на борту «Гогенцоллерна» Генрих фон Чиршки отметил, что царь был искренне рад заключению договора, предоставившего шанс на установление мирных отношений между обеими странами.

Российская Империя. Озеро Ладожское. Август 1905 г.

Необычный плавучий склада или цех со странной полукруглой крышей несколько месяцев назад появившийся на траверсе Шлиссельбурга, уже несколько месяцев привлекал внимание жителей городка и окрестностей. Разговоры и гадания о том, что происходит за стенами и воротами этого необычного сооружения все это время были самым популярным развлечением среди обывателей. Тем более, что к нему регулярно привозили какие-то загадочные грузы, а внутри над чем-то работали несколько дюжин привозимых из самого Санкт-Петербурга рабочих. Потом ажиотаж стих, поскольку рабочие уехали, а что творилось внутри стало совершенно непонятно.

И вот, когда интерес к этому сооружению стал затихать, около «склада» началась неожиданная активность. Небольшой пароходик — буксир «Свирь», принадлежащий военно-морскому ведомству, который местные остряки прозвали «озерным крейсером», взяв на борт с полдюжины приехавших из столицы гостей, отправился к плавучему сооружению. Потом, удивлению немногочисленных зрителей, створки сооружения открылись и буксир вытянул из него напоминающее гигантскую колбасу летающее чудо…

Взволнованный граф Цеппелин молча махнул рукой, приглашая всех на борт дирижабля и первым полез вверх. За ним по хлипкой и раскачивающейся на ветру плетеной лесенке поднялись еще четверо, включая неожиданно присоединившегося к ним, вопреки возражению главного из моряков, полковника гвардии.

Лесенку убрали, канаты отпустили и огромный «воздушный пузырь» стремительно поднялся в небо. Там, в вышине, запустились моторы и дирижабль, плавно развернувшись устремился к центру озера под восторженные вопли зрителей.

Буксир, дымя единственной трубой, словно целый завод, пытался идти вровень с летающим кораблем. Но отставал все больше и больше. Казалось, полет пройдет без происшествий, когда вдруг изменился звук, идущий от дирижабля и он начал замедлять свой стремительный полет. Потом воздушный корабль несколько раз неуклюже вильнул на курсе и плавно развернулся назад, к берегу.

— Кажись, у них передний плавник не работает! — крикнул впередсмотрящий на буксире. А самый главный из моряков громко и витиевато выругался, сумев достичь аж двенадцатого колена в своем загибе, заслужив уважительные взгляды присутствующих на палубе.

Однако, несмотря на встречный ветер и поломку, как стало ясно, одного из двигателей и переднего руля направления, дирижабль довольно уверенно и ходко добрался до суши. Появившийся через некоторое время пароходик подошел почти вплотную к берегу и лег в дрейф. С него спустили шлюпку, в которую, кроме гостей забрались и несколько матросов поздоровее. В это время с дирижабля сбросили гайдроп, а затем пару канатов с якорями. Покрутившись немного на месте, воздушный корабль застыл, удерживаемый на месте зацепившимися за что-то на земле якорями и работой исправного двигателя.

Кроме буксира, к берегу примчались еще три катера, которые, как оказалось дежурили на озере на случай каких-либо происшествий во время полета. С прибывшими на катере число матросов и прочих нижних чинов увеличилось более полусотни и они, ухватившись за дополнительно сброшенные из гондолы канаты, сумели притянуть дирижабль к земле. Канаты привязали к поспешно вбитым в землю специальным железным крюкам, надежно зафиксировав цеппелин на месте.

Из гондолы приземлившегося дирижабля выбрались все пять членов экипажа. Причем нисколько не расстроенный внешне граф объяснял на ходу заинтересованно слушавшему полковнику вероятную причину неудачи.

— … Вследствие того, что перед взлетом дирижабль был недостаточно хорошо уравновешен, он имел большую сплавную силу, обусловившую быстрый подъем до высоты пятьсот ярдов. Сильный ветер, дующий на этой высоте, сносил дирижабль в сторону суши и не давал нам развить полную скорость. Затем отказал передний руль направления, а за ним — один из двигателей. После этого я и решил спуститься. Посадка на суше прошла благополучно, как вы сами наблюдаете, господин полковник. Однако необходимо отбуксировать воздушный корабль и ввести его в эллинг, чтобы ночью он был разрушен напором усилившегося ветра.

— То есть ваш воздушный корабль сильно зависит от силы и направления ветра, господин граф?

— Увы, пока мы делаем первые шаги в освоении воздушного океана. Необходимы опыты, опыты и еще раз опыты, чтобы наработать навыки полетов и создать воздушный корабль, равнодушный к состоянию погоды. Пока мне это не удалось…, — признался Цеппелин.

— Не огорчайтесь, граф. Даже в настоящем виде он превосходит все конструкции, кои созданы другими изобретателями. А его возможности по подъему грузов и дальности полета впечатляют, — успокоил его полковник. И добавил, глядя на приближающегося со злым лицом генерал-адмирала. — И, хотя вы верно отметили, что нужны деньги, деньги и еще раз деньги, чтобы превратить возможности в реально достижимый результат… я думаю, мы их найдем.

В это время подошедший Великий Князь Александр, не выдержав, негромко, но грозно произнес.

— Ники, ну сколько можно рисковать своей особой? Ладно, я переволновался, но ты же мог погибнуть, даже не имея наследника.

Удивленный граф посмотрел на своего собеседника и попытался склониться в поклоне. — Ваше Император…, — начал он, но полковник прервал его нетерпеливым жестом.

— Вздор, граф. Мы не на придворном балу и не в китайском дворце. Без церемоний и чинов. Нам необходимы ваши воздушные корабли, и я лично убедился в их достоинствах. Посему, — он посмотрел на генерал-адмирала, — выделишь на опыты из чрезвычайных фондов. А я из кабинетных сумм добавлю, ежели мало будет.

И добавил, посмотрев на остолбеневшего графа.

— Жалуем вам, граф, орден Святого Владимира[10] четвертой степени за ваши достижения.

Российская Империя. Санкт-Петербург, Выборг[11]. Сентябрь 1905 г.

Сидней буквально кожей ощущал, как вокруг него смыкается загонное кольцо «псов романовского режима» — жандармов, опричников из третьего, «вездесучего и всемогучего» отделения и военной контрразведки. Надо было уходить, тем более, что и личный предпринимательский вопрос уже решился, за посредничество в заключении контракта на поставку турбин Парсонса для энергетических нужд русских свои пятьдесят тысяч рублей он получил. Мало, но ничего не поделаешь. С «Блом унд Фосс», увы, ни узнать конкретные детали заказов, ни стать посредником не удалось.