Миттельшпиль
Шрифт:
Мелькнул огонек выстрела минного аппарата, затем резкий отворот на правый борт. Выпустив торпеду «Баян» окончательно отвернул в сторону. Еще пара австрийских снарядов среднего калибра разорвались на палубе, осколки брызнули в разные стороны, разрывая вентиляторы и дырявя заднюю дымовую трубу. Ход крейсера упал, но дело было сделано. Торпеда, дойдя до уже пострадавшей кормы, ударила в правый винт. Конечно, одной торпеды для поражения броненосца оказалось мало, но сорванный винт, отброшенный в сторону, медленно начал погружаться на дно. Тем более, что сорванным винтом дело не ограничилось. Взрыв сорвал с места гребной вал, который погнулся, и весь корпус броненосца пробила крупная противная дрожь. В дополнение к этому разошлись листы обшивки, в результате вода устремилась внутрь корабля. Кроме того,
Монтеккуколи достаточно трезво оценил обстановку: вражеский (а он воспринимал «Петропавловск» именно как вражеский) броненосец, не взирая на сбитую трубу, пожары на палубе и разрушенные надстройки, тонуть не желал. Как и сражения русско-японской войны, этот бой подтвердил «красивую» эффектность, но очень слабую эффективность фугасов по хорошо бронированному кораблю. Даже потеря средней башни правого борта, в результате попадания снаряда с «Арпада», оборвавшего оба пятисполовинойдюймовых ствола, не сильно повлияло на его огневую мощь. Русские ответили на это пробоиной в носовой части «Габсбурга» и попаданием в носовую башню «Арпада», на какое-то время выведя ее из строя. Попадание получил и флагманский корабль австрийцев. Со второй линией дела обстояли куда хуже. «Бабенберг» был выведен из строя и лишен хода и управления, а бронепалубные крейсера не были соперником даже новейшему броненосному крейсеру русских, не говоря уже о броненосце. Тем более, что при попытке разворота «Габсбург» сбросил скорость и попал под накрытие залпа из двенадцатидюймовок «Полтавы». Полубронебойные русские снаряды ломали броню и, разрываясь внутри корпуса, наносили серьезные повреждения. Учитывая преимущество в орудиях крупного калибра и лучшую подготовку русских комендоров преимущество было целиком на стороне «Полтавы» и «Баяна». Выход из строя «Габсбурга» при продолжении боя был вопросом времени, причем не столь уж долгого. Следовательно, как понимал адмирал, скоро пара оставшихся кораблей окажутся между двух огней. Орудия крепости же молчали. То ли береговые наводчики опасались попасть в своих, то ли комендант сейчас связывался с Веной, пытаясь получить указания, что делать. Рудольф повернулся к командиру крейсера.
— Задробить стрельбу. — на недоуменный взгляд лининешифтскапитана он ответил злобным взором из насупленных бровей и продолжил. — Отходим к Фиуме.
На «Петропавловске» понадобилось несколько минут, чтобы понять, что бой окончен. Вначале австрийцы прекратили стрельбу и, сбросив скорость, увеличили разрыв с продолжавшим отходить броненосцем. Затем вытянулись в линию и, последовательно разворачиваясь, потянулись к рейду Фиуме. Заметив данный маневр прекратила стрельбу и «Полтава». Русские корабли оттянулись за остров, давая возможность австрийцам выйти из боя.
К пострадавшему «Бабенбергу» выдвинулись миноносцы. Часть их команд перебралась на броненосец, включившись в борьбу за живучесть. А от Фиуме уже выдвигались вызванные по радио спасательные буксиры. Видно было, что без их помощи можно было потерять оба сильно поврежденных австрийских корабля.
— Все, господа, — сняв фуражку и вытерев пот со лба, произнес Витгефт. — Преподали наглецам урок. Передайте на «Баян» и «Полтаву» приказ об отходе.
Он немного помолчал, а затем продолжил.
— Господа офицеры, рекомендую вам составить рапорта составить рапорта о ходе боя. Как отреагируют под Шпицем, пока не ясно и вовремя поданные сведения могут сыграть… Возражения не принимаются.
Русский отряд, собравшись, направился в сторону Италии. Необходимо было срочно доложить о произошедшем инциденте и дождаться дальнейших инструкций. Невзирая на неопределенность ситуации и возможность наказания, настроение у людей было достаточно бодрое: все же на Руси предпочитали
учить хамов и наглецов так, чтобы в иной раз неповадно было.Австро-Венгрия. Опатия и Фиуме (Риека). Июнь 1909 г.
Репортер газеты «Сан» с редким именем Джошуа и не менее редкой фамилией Браун, вышел из казино в расстроенных чувствах. Ночь прошла впустую. Невзирая на огромное количество разнообразных отдыхающих людей света и полусвета ныне в Опатии было тихо. Никаких скандалов, истерик, вызовов на дуэль, пьяных выходок и прочих событий, интересных взыскательному британскому читателю, не произошло. Ну, а раз нет репортажей, то нет и гонораров.
«Очевидно, придется сочинять очередную «утку», если только бог не смилуется и какая-нибудь континентальная дама полусвета под воздействием спиртного или популярного в богемных кругах кокаина не нарушит все возможные и невозможные правила приличия. Вот тогда это будет статья, да еще снабженная фотографиями…иэх! И зачем только сюда послали меня, а не коллегу Чейза!»
Мечтания о «горячей скандальной новости» прервал грохот, долетевший со стороны залива.
— Гроза, что ли, — медленно протянул его вечный напарник Билл, рыжий высоченный шотландец с лошадиной физиономией, поправляя на шее ремень новомодного «Кодака». — Ого, еще один раскат! Вот это громыхает, клянусь святым Патриком!
В отличие от Билла Джошуа звуки опознал. До того, как попасть в «Сан» он поработал военным корреспондентом и в Трансваале, и в Японии, так что опознал доносящиеся звуки без долгих размышлений. Подобную «грозу» он слышал, находясь на «Микасе», когда японская эскадра подошла к Порт-Артуру. Подошла добивать остатки русской эскадры, которую должны были основательно проредить миноносные отряды, а вместо этого нарвалась на жесткий отпор. Звуки стрельбы корабельных орудий навсегда отложились в его памяти. Тем более слухи о том, что австрийцы отказали русским в даче салюта уже разошлись по всему побережью. То, что «русские медведи» не оставят это хамство безответным, было очевидно. Джошуа размышлял недолго.
— Черт побери, кажется, местные гунны сцепились с медведями! Билл, ищи извозчика, надо срочно ехать в Фиуме. А, Джонни (он заметил рядом с собой коллегу — репортера и фотографа в одном лице, из «Обсервер») ты тоже тут? Фотоаппарат с тобой? Можешь проехаться в сторону Адриатики, туда австрийцы погонят «казаков». Снимай, что сможешь. Мы же в Фиуме, попытаемся выяснить, что там произошло.
Репортерское чутье не обмануло Брауна. К его сожалению отсутствие бинокля или подзорной трубы, а также предрассветные сумерки не позволяли отследить весь ход событий. Но грохот орудий, а также более громкий звук, напомнивший на взрыв мины, говорили о том, что идет серьезный бой. Какое соотношение потерь в бою между русскими и австрийцами его не интересовало. Да и победитель этого боя интересовал еще меньше. Главное — само событие. И надо получить максимально возможную информацию о его итогах.
Когда же они достигли гавани, то результаты инцидента были уже видны невооруженным глазом. К входу в гавань портовые буксиры тянули сильно осевший в воду австрийский крейсер. Даже такому «сухопутному крабу» как Уильям, стало ясно, что данная посудина «не жилец» и поддерживают ее на плаву только для того, чтобы, погрузившись в воду, она не перегородила фарватер. Судя по мельтешащим на пристани санитарам и их количеству было понятно, что и экипажу сильно досталось. Находившиеся далее корабли так же не производили впечатление целых и невредимых, напоминая возвращавшиеся в гавань японские корабли после боя у Шантунга.
Да, этот репортаж явно уже не для «Сан», но…для настоящего джентльмена шпионаж и разведка не позор, а вполне почетное занятие, способствующее процветанию родины и короля. Так что, чем быстрее он сможет передать информацию, тем лучше. Тем более за такой «репортаж» можно было получить больше фунтов чем за фотографию, например, графини Хотек, допустим, скачущей голышом по «Площади героев» в Будапешт.
— Так, Билли, снимаешь все, что только можно, и пулей, ты понял, пулей переправляешь снимки в редакцию. Да не дежурному редактору, а самому сэру Эндрю. Давай, пока полиция не проснулась и не оцепила гавань.