Младший брат дракона

Дилль переводил взгляд с одного на другого, постепенно теряя смысл беседы. Он никогда не увлекался ни магией (ввиду полного отсутствия талантов к ней), ни богослужением (считая монахов бездельниками и дармоедами). А потому сейчас не совсем понимал, о чём говорят эти двое. Нет, конечно Дилль в общих чертах знал историю происхождения Единого - как и любой житель цивилизованных стран, но те детали, в которых маг и монах не соглашались друг с другом, были ему непонятны.

К тому же, Дилль до этой минуты так и не увидел Тернлис, которая уже должна была спуститься. Может, она передумала? Тогда нужно уводить Герона, пока эти двое не сцепились всерьёз. А вдруг Тернлис не передумала уходить, а просто по какой-то причине задержалась? Дилль даже застонал - что делать-то? Может, сходить, проверить, пока его собеседники заняты друг другом?

Между тем маг и монах от словесного несогласия перешли уже к более весомым аргументам в споре.

– ...ты же сам сказал, что твоя магия бесполезна!

– Думаешь, если я признался в ограниченности магии, значит, я бессилен? Хочешь, в жабу тебя превращу?

– Ну, попробуй!
– Герон демонстративно закатал рукава рясы.
– Но если не сумеешь, я тебе вот этим кулаком вколочу понимание в башку!

– Во-от!
– Эрстан обвиняюще ткнул пальцем в сторону монаха.
– Когда заканчиваются истинные доводы, в ход идёт голая сила.

– А как же тебя ещё вразумить, если ты очевидных вещей не понимаешь?
– удивился Герон.

– Так, стоп!
– Дилль поспешил вмешаться, пока они не передрались по-настоящему.
– Я - человек далёкий от магии и церкви, поэтому никак в толк не возьму, о чём вы спорите.

– Чего тут непонятного?
– продолжал кипятиться маг.
– Он утверждает, что Единый может всё. А на самом деле это не так. Единый - могущественная сущность, этого никто не отрицает. Но во многом это могущество либо бесполезно, либо ограничено.

Дилль дёрнул за рукав начавшего подниматься монаха.

– Дай ему сказать, Герон. Продолжай, Эрстан.

– Вот, к примеру: никто не обладает такой убойной силой против демонов, как Единый. Так это, монах?

– Воистину, - кивнул Герон.
– А также силён он против нечисти: упырей, вампиров, змееголовов всяких. И сила его частично передаётся нам, скромным служителям церкви...

– А теперь скажи, много ли ты видел в своей жизни демонов?

– Лично я - не видел. Но рассказывали о том, что сильны они неимоверно, и...

– Да, да, и обожают пить души человеческие. Вот только незадача: уже триста лет никто этих демонов не видел. Выходит, сила у Единого есть, но она бесполезна - просто некуда её применять.

Диллю этот спор напомнил первую встречу с Героном.

– Знаешь, Эрстан, по-моему тут ты не прав, - сказал Дилль.
– Может быть, именно потому, что в мире есть Единый, к нам демоны больше и не суются. Значит, польза от его могущества есть, и ещё какая.

– М-да, - Эрстан почесал затылок, - не совсем удачный пример. Ну, хорошо. Вот, смотри, амулет! И у Дилля почти такой же. Я не могу снять заклинание ни с его амулета, ни со своего собственного. Может твой Единый это сделать?

– Уверен, что да, надо только как следует его попросить.

Однако, судя по тону монаха, уверен он был как раз в обратном. Как и Дилль, Эрстан тоже это заметил.

– Ну так попроси! Только не говори, что для свершения тебе нужно собрать целый монастырь монахов.

– Вообще-то, - протянул Герон, - чем больше братьев обращается к Единому, тем больше шансов на то, что просимое исполнится. К тому же, Единый не всегда склонен исполнять желания людей.

– Вот, я об этом и говорю!
– Эрстан торжественно поднял кверху указательный палец.
– Сила Единого ограничена как числом просящих, так и его собственными возможностями. А мы, маги, всегда можем сотворить заклинание, и ограничением служит лишь отсутствие знаний по какому-нибудь конкретному вопросу или слабость подвластного магического потока.

– Ну, скажи ещё, что и от настроения мага ничего не зависит, - саркастически хмыкнул Герон.
– В этом, по-моему, вы от Единого ничем не отличаетесь - он тоже, бывает, самые простые просьбы выполнять не хочет.

– Герон, мне кажется, что ты только что приравнял Эрстана к Единому, - заметил Дилль.
– И вообще, не понимаю о чём вы спорите, если оба согласны с тем, что Единый существует и даже обладает характером, как любой человек.

Маг уставился на Дилля.

– Чтобы объяснить тебе тонкости различий между взглядами магической академии и церкви, придётся начать ещё с Величайшей битвы, - сказал наконец Эрстан.
– Это слишком долгая история.

– Мне тоже интересно было бы послушать, - сказал Герон.
– В Верхнем Станигеле представителей академии никогда не было, и обо всём знаю только со слов настоятеля да из некоторых книг.

– К тому же, мы никуда не торопимся, - поспешил добавить Дилль, памятуя, что Тернлис всё ещё не ушла. Спать в её присутствии не получится (уж слишком девушка кровожадная на его взгляд), значит, нужно по-любому дождаться, пока беатийка покинет постоялый двор.

– Ну, если хотите... Эй, хозяин!

На зов мага подошёл мальчишка, подметавший зал.

– Хозяин спит уже, господин маг. Чего желаете?

– Чего это он в такую рань спать завалился?
– нетрезво удивился Эрстан.
– Ах, да! Так, малец, неси сюда той кислятины, что вы вином зовёте. Кувшин... нет, два! И ещё притащи мяса какого-нибудь, хлеба. Да поживее! Держи, сдачу оставишь себе.

Эрстан кинул мальчишке сребреник, и пацан умчался на кухню, воодушевлённый перспективой заполучить пару медяков.

– Надо было сказать, пусть свечу новую поставит, - проворчал Эрстан, глядя на крошечный огарок.
– Впрочем, маг я или нет?

С этими словами он щёлкнул пальцами, и над столом зажёгся небольшой шарик, распространявший слабый жёлтый свет.

– Так-то лучше. Мы о чём говорили?

– Ты хотел начать с Величайшей битвы, - напомнил Дилль.

Маг плеснул в свою кружку вина, выпил, пожевал хлебную корку и только потом начал:

– Если вы помните историю, то триста лет назад, а точнее - триста двадцать, к границам империи Гариаль подошли войска некромагов. К тому времени некромаги уже лет десять планомерно завоёвывали юг континента, и все южные страны оказались поглощены их мерзкой машиной управления. Некромаги выжигали личность человека, оставляя нетронутым физическое тело, рабски послушное командам хозяина.

– Почти как и мы, - не удержался Дилль, потрогав свой амулет.

– Почти, - согласился Эрстан.
– Но всё-таки между нами и теми несчастными, которых касался жезл некромага, есть разница. Мы с тобой владеем собственными разумом и телом, к тому же, заклятье с нас можно снять. А жертвам некромагии пути назад не было. Из таких людей получилась огромная и послушная армия: они выполняли любой, даже самый жестокий приказ, не жаловались на жажду и голод и шли в атаку с яростью берсеркеров. Правда, эта армия имела один существенный недостаток: её солдаты были неумелыми. Некромагия выжигала не только душу человека, но и уничтожала память, а, значит, умения и знания. И вчерашние знаменитые воины превращались в пустые оболочки, ценные только тем, что были бесконечно преданы хозяину.