Младший научный сотрудник

— Ну тогда будем надеяться, что посадит он своё корыто, — задумчиво пробормотал начальник, — и нам не придётся отписываться лишний раз.

— А что с ними сделают, ну когда они сядут? — задал я наивный вопрос.

Ответил почему-то капитан:

— Проверят всех, а потом отправят по месту назначения… либо нашим бортом, либо от них кто прилетит.

Связь с корейцами опять закаркала, я вслушался и перевёл сказанное:

— Там у них на борту американский сенатор и миллиардер из Гонконга, и они оба очень обеспокоены ситуацией.

— Скажи, что у нас в стране все люди равны вне зависимости от социального положения и количества денег на счёте, — гордо ответил полковник.

Ага, как же, уныло подумал я, это полковнику, конечно, не стал, а просто передал Чону, что со всеми пассажирами без исключения будут проведены все спасательные мероприятия.

— Кореец в десяти километрах к юго-востоку, — от зелёного экрана подал голос диспетчер, — заходит на посадку.

— Вон же он, — показал в окно полковник на тушу самолёта с чадящим левым двигателем.

Какая же огромная это дура, Боинг-747, подумал я, на наш ТУ-95 похож, только двигатели реактивные и горб наверху.

— Хорошо идёт, — сказал капитан, — грамотно.

— Пожарные со скорой наготове? — справился полковник, ему ответили, что да. — Ну тогда я выезжаю на место… Петя, со мной идёшь, — строго сказал он мне. — Да, а может ты и по-английски умеешь?

— Похуже, чем на корейском, но в принципе перевести смогу, — ответил я.

— Тогда тебя нам сам бог послал, — не очень по-советски выразился он, и мы вместе очень скорым шагом прошли к выходу, где стоял зелёный УАЗик с сержантом за рулём.

Глава 9

Август 83-го. Баня, через дорогу раздевалка

По окончании зелёной стоянки Аскольд таки дорассказал нам про остальных членов нашей команды. Из его рассказа я вычленил Пашу Чиркова, лютого киномана (он на все фестивали мотается, куда может, пояснил Букреев, а ещё у него дома видеомагнитофон есть, запредельные деньги за него отвалил), Лёвку Зильберберта (чемпион города по бадминтону, реакция у него совершенно бешеная) и Лёню без фамилии, которого все тут почему-то называли Заморышем Джо.

— Это такой персонаж есть в «Уловке-22», — пояснила начитанная Оля, — летчик, сдвинутый на сексе.

— Не знал, — с уважением посмотрел на неё Аскольд. — А так-то этот Лёня-Заморыш ни на чём не сдвинут, кроме водки. И в колхозе обычно сидит всё лето, нравится ему тут. Да, а на последнем ряду слева сидит Ваня, которого все зовут геноссе Мульников.

— Потому что немец? — спросил я.

— Нет, потому что так смешнее получается, — ответил Аскольд, разливая остатки Ркацители по стаканам.

А мы тем временем свернули, судя по указателям, со столбовой трассы Р-159 и уже катили по каким-то закоулкам нашей необъятной области. Проехали Черепаниху, Слониху и Мамониху.

— Странные тут у них названия, — сказала Нина, — при чём тут в нашем нечерноземье черепахи со слонами?

— Народное творчество, — пояснил я, — может когда-то и водились они тут, а может зоопарк проезжал, люди и запомнили необычные слова.

— А вот мы, кажется, и прибыли, — сказал Аскольд, показывая на указатель «Макарьево» на обочине, — наша общага на другом конце села.

Автобус свернул с дороги направо, подпрыгнул на пару кочек и остановился посередине большого двора — с одной стороны тут имело место двухэтажное строение, выкрашенное голубой краской, с другой деревянная веранда с кухней, а с третьей какие-то серые сараи и сдвоенный туалет типа сортир. Ряд умывальников ещё виднелся, а ровно в центре этого великолепия висел, покачиваясь, привязанный к электрическому столбу, рельс.

— Об него, наверно, будут стучать, созывая народ на еду, — догадался я.

Нас встречала предыдущая смена, вся уже румяная и весёлая, в ожидании неминуемого дембеля.

— Не расходимся, делимся по комнатам, — провозгласил Али-Баба, вытаскивая из-за пазухи мятую тетрадку, — девочек у нас немного, так что они идут на первый этаж по умолчанию. Остальные записываются, кто куда…

Я было дёрнулся записываться, но Аскольд придержал меня за рукав, не спеши мол… ну я и остался на месте — человек вроде опытный, плохого не посоветует. После того, как все, в общем-то записались, Али-Баба провозгласил:

— Ещё есть два места в бане, вон в той, — и он показал куда-то вдаль, — она пока не достроена, печка отсутствует, но жить в ней вполне можно.

— Мы, — поднял руку Аскольд, — с Камаком туда пойдём, можно?

— Можно, — согласился старший, сделав очередную пометку в тетради. — Только чтоб без эксцессов, — строго сдвинул он брови, — сейчас расходимся по своим местам, свободное время до вечера. В семь часов ужин, потом танцы, кто желает.

Мы с Аскольдом проследовали в направлении нашего жилища, это было в полусотне метров от общаги — была эта баня действительно слегка недостроена, в предбаннике какие-то стройматериалы лежали, но в помывочном, так сказать, отсеке стояли две железные кровати с пружинными матрасами.

— Бельё ещё надо будет получить, — сказал я, — на голых пружинах лежать сложно.

— Выдадут, — лениво ответил тот.

— А на замок, интересно, это дело закрывается? — вслух подумал я.

— А чего у нас красть-то? Запасные трусы?

— У меня, допустим, ничего, но у тебя вон костюмчик понтовый — не жалко? Опять же бутыль со спиртом…

— Хорошо, что напомнил, — ответил Аскольд, — бутыль я сейчас спрячу. А костюм старый и ношеный, плевать на него.

Тут в дверь просунулось лицо Нины.

— Мальчики, мы на речку идём? Вы с нами?

— Ясен пень, что с вами, — буркнул Аскольд и мы вышли на свежий воздух, — я вас догоню, — добавил он, и я понял, что это связано с прятаньем спирта.

— А далеко тут до речки-то? — спросил я, когда мы пробирались по небольшой рощице на задах общаги.

— Не, совсем рядом, — ответила Оля, — минут десять по холмам, а потом старицу надо будет как-то преодолеть.

— Год, вроде, сухой, — заметил я, — так что старица твоя вполне могла бы и пересохнуть.