Млечный Путь, 21 век, No 2(51), 2025

Он толкнул дверь и оказался на сырой прохладой улице. Стояла поздняя осень. Ветер трепал еще остававшиеся на ветках редкие листья. Пройдут зимние месяцы и, как обычно, наступит весна. Но эти пожелтевшие листья ее не увидят, - та весна будет не для них. В природе ничего не повторяется.

Так размышлял тридцатисемилетний преподаватель права, поднимаясь по узенькой улочке к корпусу юридического факультета. Он вспомнил свой первый день в школе, прогулку с отцом за город, почему-то запомнившуюся на всю жизнь, и, наконец, тот роковой день, когда незнакомый голос в телефонной трубке сообщил, что Юли больше нет.

Вот уже три года, как он снова и снова возвращается к тем трагическим событиям, шаг за шагом восстанавливая их в памяти. Почему он не поехал на опознание? Ведь сделать это мог только он. У нее никого не было в этом городе. Может, он хотел оставить хоть маленькую надежду? Сейчас трудно понять мотив его поступка.

Он вошел в аудиторию. Восемнадцать юношей и девушек затихли, ожидая, как стареющий юрист-неудачник начнет вешать им на уши лапшу из собственных туманных рассуждений об объективности правосудия. Сегодня он собирался изложить свои идеи в этой области, чтобы в дальнейшем оформить их в виде диссертации.

Он начал с сути без предисловия:

– Представим на минуту, что совершено преступление и есть свидетели, способные опознать личность преступника. Однако не было бы и предмета нашей беседы, если не задаться вопросом о степени достоверности имеющихся свидетельств. Представьте, что свидетель ошибается. Тогда мы рискуем обвинить невиновного. Фемида бесстрастна, в руках у нее весы, но, как мы знаем из физики, любое измерение необратимым образом воздействует на предмет измерения, искажая результат. Совершая правосудие, мы порой не замечаем, как наказанным оказывается невиновный.

Оставив в стороне нравственную сторону проблемы, исследуем эту аналогию глубже. Допустим, мы располагаем материальными свидетельствами преступления, или, как говорят криминалисты, - уликами. Обычно встает вопрос о достаточности этих улик для обвинения. Действительно, улики часто подводят. Часто не имеющему отношения к делу предмету или событию по ошибке или из злого умысла приписывается статус улики. Так можно ли первого попавшегося под руку несчастного, на которого указывают факты, бросать за решетку?

Формулируя вопрос о принципиальной возможности объективного правосудия, сразу же ответим на него отрицательно, ибо судья, будучи субъектом в такой расстановке, о предполагаемом преступнике, как объекте, может иметь лишь субъективное знание, за исключением того редкого случая, когда преступник и судья - одно и то же лицо, как, например Иуда, а совесть - высший обвинитель. Ведь сказано, что только тому дано судить, кто видит наши сердца до дна. Повышая постановку вопроса, следует заметить, что любое свершившееся событие или исторический факт можно считать достоверными лишь с определенной степенью этой достоверности.

Тут ему вспомнилась девушка из кафе, как две капли воды похожая на Юлю. Странная мысль пришла ему в голову. Он потряс головой и, поправив очки, продолжал:

– Принципиально важно не то, что мы не имеем достаточной информации о том или ином недоказанном событии. Важно принципиальное отсутствие до поры этой информации. В этом случае событие принимает характер незавершенности или, можно даже сказать, вневременности. Событие вроде уже имеет место, но еще не свершилось, оно изменчиво и зыбко. И лишь дополнительные знания, проливающие свет на это событие, найденные порой много лет спустя, кристаллизуют его в реальный факт.

Он закончил. Рыжеволосый парень, слушавший особенно внимательно, развил его мысль, сравнив состояние недоказанного факта со Шредингеровской кошкой из одноименного парадокса, изобретенного основателем квантовой механики. Смысл этого парадокса заключается в том, что до тех пор, пока мы не знаем, жива ли кошка, заключенная в черный ящик вместе с хитроумным механизмом, который в результате случайного срабатывания может лишить кошку жизни, мы должны описывать ее суперпозицией состояний жизни и смерти.

По дороге домой он все думал о девушке из кафе.

Их роман длился недолго. Вспыхнув, как сверхновая, любовь ослепила их, затмив все вокруг, но, быстро растратив энергию, превратилась в черную дыру, в которую они стремительно падали, не находя выхода.

Первая же ссора, произошедшая через неделю со дня их знакомства, оказалась роковой. Автомобиль, взятый напрокат, мчался по заснеженной трассе в направлении, противоположном городу, в котором она обрела счастье и без которого уже не мыслила свою жизнь. Что произошло дальше, неизвестно никому. Очевидцев аварии нет. Возможно, отказали тормоза или свет фар встречной машины ослепил водителя. В результате телефонный звонок и голос в трубке, который до сих пор звучит в ушах, как будто впечатался в мозг. И еще записная книжка с его адресом, чудом сохранившаяся в огне. По ней и определили личность погибшей женщины.

В этой книжке она вела нечто вроде дневника и никогда не расставалась с ней. Из нее он понял, что Юля собиралась вернуться, дав им обоим возможность осмотреться и сделать правильные оценки. Знал бы он это раньше - остановил бы ее. Но в тот момент эмоции торжествовали над здравым смыслом.

Он открыл ящик письменного стола, пытаясь привычным движением руки нащупать Юлин блокнот. Он не раз просматривал ее записи, в надежде найти пропущенную, но не находил. Он почти наизусть помнил каждую запись. Одна из них гласила: "Я, как Киплинговская кошка, которая гуляет сама по себе". Она всегда стремилась к свободе и получила ее...

Он полностью выдвинул ящик, но блокнота не было. Он перекладывал папки из одной стопки в другую уже десятый раз. В это трудно было поверить, - он так ценил эту реликвию, единственное напоминание о Юле. Два дня назад он, по-видимому, выбросил ее вместе с ворохом ненужных бумаг, утратив нечто большее, чем просто единственную вещь, напоминавшую ему о любимом человеке.

Он закрыл глаза, и перед его взором возник рыжий парень с третьего курса. На коленях он держал эфемерную Шредингеровскую кошку. Она мурлыкала и, спрыгнув с колен, отправилась гулять сама по себе, ожидая своей участи.

Сергей Сухоруков Неправильный чёрный кот

Чёрный кот опаздывал на летучку. Так Председатель называл еженедельное собрание по понедельникам чёрных котов Первой улицы Третьего квартала города.

Пересекая по диагонали двор, он увидел осторожно ступающего по утоптанному скользкому снегу полного невысокого мужчину в старой чёрной куртке и таких же старых синих джинсах. Такой случай нельзя упускать! Чёрный кот обогнал мужчину и затаился за углом девятиэтажного дома. Человек поравнялся с котом, и тот выскочил из своей засады и перебежал ему дорогу. Коричневые ботинки со стёртыми до бела носами мужчины пересекли Линию Судьбы, как её пафосно называет Полумохнатый, коллега чёрного кота по работе.