Млечный Путь, 21 век, No 2(51), 2025

Олег Юрьевич молчал. Голова кружилась.

– Группа активистов свободной воли, - добавил второй сотрудник, словно оправдываясь, - признаюсь, сработали ювелирно. Мы были готовы к попытке уничтожения или внедрению фальшивых данных, но не к тому, что прогнозы просто поменяют местами... Понимаете, ничего ведь не изменилось, ни объём данных, ни источник...

– Технические службы уже восстанавливают подлинных адресатов прогнозов, - недовольно прервал его первый, - вы получите корректные данные в течение нескольких дней. Бюро ждёт от вас решительных действий. Успокойте людей, назначьте дополнительные консультации, привлеките психологов.

Олег Юрьевич медленно сел на стул для посетителей. Пистолет в кармане казался невыносимо тяжёлым.

– Мы надеемся на вас.
– Оба сотрудника одновременно кивнули и вышли из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь.

Назойливый солнечный зайчик весело скакал по стенам, словно приглашая поиграть. Олег Юрьевич встал, плотно задернул шторы, вернулся к столу и опустился в кресло. Монитор моргнул - личный гороскоп на завтрашний день, как всегда, по расписанию...

– Вы на верном пути, доверьтесь звёздам и не сворачивайте. Ожидается...

Олег Юрьевич молча погасил экран, выдернул шнур из розетки и остался неподвижно сидеть в темноте. Часы громко тикали.

Елена Шагирова По закону притяжения

Дорогу по коридору до каюты Яна не заметила. Будто движение век начисто стерло из памяти этот отрезок времени: она всего на секунду прикрыла глаза, уткнувшись лбом в холодную стену лифта, а очнулась уже перед дверью с табличкой "Cpt. A. Odintsov". Кажется, акулы так спят - на ходу. Или пингвины? Счастливые пингвины, им этого хватает...

– Проходи, - сказал Андрей. Он стоял у порога, отступив в сторону, чтобы не загораживать узкий дверной проем. Момент, когда дверь открылась, Яна тоже не отследила. Сознание работало в проблесковом режиме, отсекая все неважное. Как низкочастотный импульсный модулятор.

Она вошла и присела на край койки. Больше здесь негде было сидеть: откидной стол и кресло занимали почти все свободное пространство жилого модуля. Половину противоположной стены скрывал экран, где медленно вращался бирюзовый шестиугольник в рельефных арабесках зеленых и оранжевых завитков. Цвета были условные: программа показывала уровни давления и температуры, а не реальную картину.

– Слушаю, - Андрей вернулся за стол. Кресло скрипнуло под его весом. Казалось, что эта крохотная каютка со стандартной обстановкой не была рассчитана на него - на его рост, на ширину его плеч и длину мощных рук, на его тяжелый шаг. Даже сидя, он выглядел тут медведем в слишком тесной клетке. Или атлантом, подпирающим головой низкий скошенный потолок.

Яна протянула ему планшет.

– Вот расчет.
– Она сама удивилась тому, как хрипло прозвучал ее голос. В горле саднило, под веки будто толченое стекло насыпали.
– Квадрат А - двадцать семь - восемнадцать. Они там.

Андрей молча водил пальцами по планшету, листая графики.

– Я все перепроверила.
– Руки были пусты, и Яна зажала их между коленями, чтобы не тряслись.
– Поля давлений взяла по замерам с пяти спутников. Составила модель. Восемь тысяч симуляций, совпадение очень хорошее. Это стабильный циклон, понимаешь?

– Яна...

– Зона низкого давления простирается на две трети сектора. Даже если они попали на самый край, их все равно должно было снести к центру. То есть, не совсем к центру, но магнитный дрейф я тоже учла, и...

– Яна. Что ты предлагаешь?

Она проглотила конец фразы. Начиналось самое трудное.

– Отправь спасбот.

– Нет. Исключено.

"Дышать медленно. Не торопиться. Не взвинчивать голос".

– Всего один бросок, туда и обратно. Это реально. Мы можем спасти их.

– Нельзя спасти утопающих, бросив еще одного человека за борт.

– Я...
– Яна сглотнула неприятную сухость во рту.
– Никого не предлагаю... бросать. Я полечу сама.

– Глупости.

– Я могу пилотировать бот.

– Ты полтора года не подтверждала квалификацию.

– Сходим на тренажер? Я обставлю тебя на стыковке к Венере-семнадцать.

– Там, - Андрей указал взглядом в сторону экрана, - не тренажер.

– Конечно. Там мой сын.

– Я понимаю, но...

– Нет, не понимаешь. У тебя нет детей.

Он не разозлился. Он вообще никогда не злился, Андрей Одинцов, чертов атлант, статуя гранитная. Тронул контактную панель - шестиугольник на экране окутала радужная вуаль. Зеленым крошевом посыпались цифры: высота, давление, радиационный фон...

– Вот последнее известное положение "Гершеля". Пять часов назад, когда оборвалась связь. Сейчас они примерно на две тысячи километров ниже аммиачного слоя. И это - в лучшем случае, если им удалось затормозить падение. Допустим, твой расчет верен и их затянуло в циклон. Вот этот квадрат.

Изображение на экране приблизилось. Цветные завитки стянулись в кольцо, напоминающее глаз урагана. В кольце медленно пульсировали красные точки - точно далекие маяки разгорались и гасли в изумрудно-рыжем тумане.

– Три рентгеновских выброса за последний час, интенсивность в две тысячи раз выше фоновой. Это не случайность, как ты понимаешь. Циклон образовался именно там, где всплески внутреннего излучения подогревают атмосферу. Представь, какой там уровень ионизации. И какие газовые потоки. Идти туда на малотоннажном судне - самоубийство. Прости.

Она вцепилась руками в колени. Надо было что-то сказать, но правильные слова не находились. В ушах звенело, в затылке ртутной лужицей копилась боль.

– "Ши шэнь-фу" подойдет через восемнадцать часов.
– Андрей погасил экран.
– С кибер-роем для глубокой разведки.

Он не смотрел на Яну. Они оба знали, что за восемнадцать часов атмосферное давление и огромная гравитация Сатурна расплющат "Гершель", а его обломки погрузятся в гелиевый слой, куда не пробиться даже кибер-рою.

– Если бы это был твой сын...

– Не надо, - очень мягко сказал Андрей.
– Яна, не надо так.

– Он мог быть твоим сыном, - с нажимом повторила Яна. И по его молчанию поняла, что удар пробил броню.