Мне нельзя тебя хотеть

Махнул официанту, прося счет, и тот кивнул и направился за терминалом, а Дашка все еще дулась, а я игнорил ее настроение. Не здесь и не сейчас мы будем договаривать.

Из ресторана вышли в молчании. Тачка мигнула габаритками, когда приблизились, и я ненадолго остановился, чтобы раскурить вынутую из пачки сигарету, и Дашка тоже замерла.

— Все еще злишься? — спросил, затягиваясь, и рыжая сделала шаг ко мне и перехватив запястье поднесла зажатую в моих пальцах сигарету к своим губам. Вдохнула неглубоко, но достаточно, чтобы ее слабенький организм напитался никотином. — Не злись, я не специально.

Глянул на нее сверху вниз и заметил, что рыжая поежилась под порывом холодного ветра, проникшим ей под курточку. Хотелось обхватить ее плечи, прижать к себе, выдохнуть в шею тепло, чтобы согреть, но меня взбесила собственная реакция и я сунул руки в карманы.

— Папа всю свою жизнь носится с этой службой. Он только ее и видит. Наряды, одс-ы, звания, звезды… Его ничто не интересует кроме службы. Ничто и никто. Пашке еще удалось заслужить его уважение, папа теперь им гордится. А я? Как мне быть? Заниматься балетом и удостаиваться лишь снисходительных улыбок и похвалы для галочки? Девочка! На что я вообще гожусь? Детей рожать? А может я не такая дура как от меня ждут? Может могу тоже быть достойной его внимания? Поэтому я и спросила у тебя про Иру. Она же служит. И как ей это удается? Трудно среди мужчин? Много сложностей? Гордятся ли ей родители? Наверняка гордятся. Я бы гордилась… И мой папа бы гордился, будь у него такая дочь.

Она замолчала, а я с трудом сглотнул ком в горле, потому что был совершенно не готов к такой исповеди.

Дашка думает, что она для отца ничто? Пустое место? Никчемная девчонка? Она даже не догадывается как ошибается. Наверно ошибается…

— Мне кажется, ты не права.

— Когда кажется, крестись.

Отрезала и села в машину на переднее, оставляя меня одного на продуваемом всеми ветрами тротуаре.

43

Ехали снова в давящей тишине. Лишь на подъезде к дому я решился заговорить, понимая, что вечер все-таки неизбежно испорчен. Я для Даши враг, она думает, я такой же как ее отец — судящий предвзято сексист. И да, она права. Я не понимаю ее стремления попасть на службу, для меня оно глупо. Она может прекрасно влиться в другие сферы, для девушек их масса. В конце концов она может стать хорошей матерью для своих детей, а это в разы важнее чем служба.

И ноющее как кровоточащая рана внутри ощущение дало о себе знать и не позволило забыть о главном.

— Я сейчас, — вышел из машины у аптеки и забежал в крошечное, пахнущее лекарствами помещение. Тестов на беременность оказалось 5 видов, и я купил их все. По три штуки. Апрекарша ничего не сказала, но было видно, она охренела от происходящего и возможно забавлялась, глядя на нервного меня. Вышел на улицу и даже не стал закуривать, хотя хотелось до жути надышаться этим горьким дымом. Вместо этого вернулся за руль и опустил пакет с тестами к Дашке на колени. — Приедем домой, сделаешь.

Она заглянула в мешок с эмблемой аптеки и голубые глаза округлились.

— Марк, ты что, собрался из солить? — удивленно на меня покосилась, а я завел мотор и выехал с парковки, не глядя на нее. Не хотел. Не мог. То, что она творила с моими нервами напоминало полет на дикой карусели — сначала вверх и твои внутренности уходят в пятки, потом вниз и твоя башка лопается от передоза крови и происходит взрыв мозга. С виду мелкая рыжая девочка, а внутри Халк… — По идее трех штук хватило бы.

— Я должен быть уверен, — отрезал, чтобы не осталось сомнений, и Даша не стала возражать и остаток пути мы провели в молчании.

В квартиру поднимались так же — не проронив ни слова. Лишь поздоровались с консьержем и вошли в лифт, который как проклятая коробка стянул нас вместе заставляя встать ближе. Аромат земляники сплелся с запахом моего Акса и ударил в голову сигналом тревоги.

Дашка достала из кармана сладкую жвачку и забросила в рот подушечку, протягивая мне пачку, а я на автомате кивнул, но вместо того, чтобы взять упаковку из рук повернулся к рыжей и обхватив ее шею рукой впился в сладкие губы.

Произошедшее стало такой неожиданностью для нее, и для меня, что мы оба на секунду замерли, охреневая от жара нашего смешавшегося дыхания, а потом я, ведомый желанием, сдерживаемым целый вечер, скользнул в ее рот языком и отобрал еще не тронутую подушечку. Дашка подалась навстречу в этой безмолвной схватке и не отставая прильнула ко мне всем телом, тая от близости. Её губы как сладкий зефир покорялись моим жестким и внутри росло ощущение триумфа. Я наконец получил то, чего хотел. Как будто жажду утолил, но только разжег ее по-настоящему. Еще надо. И прямо сейчас. Чтобы каждой клеточкой тела слиться с ней, отбросить все эти тряпки, они только мешают. Марк! Очнись, ты тонешь!

Отстранился, отводя подбородок в сторону. А ведь я даже не пил. Что со мной происходит вообще?

— Идиот.

Сорвалось с моих губ против воли мне показалось Дашка улыбнулась, я еще сильнее разозлился на нас за этот кайф, который по венам растекался и отдавался нетерпением с ломящем члене.

Разжал пальцы, скользнул ими выше, опуская на атласную щеку и заглянул в льдистые глаза испуганной девушки, которая только со мной впервые в жизни познала, что такое грязь и как от нее бывает хорошо, но неправильно. Нельзя было ее марать.

— Дашка, блядь, уезжай. Переезжай обратно к отцу, пока поздно не стало. Мы оба с тобой в этом болоте увязнем, если ты не прекратишь меня собой дразнить. Знаешь же, что сорвусь, не железный. Только хуже от этого будет потом. Уходи, пожалуйста.

Лифт звякнул, створки разъехались и Суворова больше не улыбалась, лишь молча на меня смотрела и мне показалось дрожала.

— Тебе повезет, если не беременна. Уходи, зачем тебе такой урод? Я и мизинца твоего не стою, ты чистая, а я парень с улицы и всю жизнь это хаваю. Найди себе нормального и правильного, который не будет обижать тебя и роди ему детей. Заведи семью, будь счастлива, ты достойна самого лучшего. А я только и смогу что снова тебя испачкать этой грязью и обидеть. Ты не будешь со мной счастливой я по жизни все порчу, оставляю после себя только разочарование и слезы. Иру обидел и тебя так же, но клянусь я не хотел так поступить. Ты маленькая еще не понимаешь, какого горя хапнешь, если решишь остаться со мной. Не оставайся. Уходи, пока не затянуло.

Она молчала. Я молчал. Но эти слова как взрыв в бункере прозвучали и наполнили собой все. Разорвали уши, мозг, разум. Меня трясло, и Дашка тоже дрожала, но упорно не желала отводить взгляд, купаясь в новых для меня ощущениях беззащитности и открытости. Без труда считывая это в моих глазах и впитывая их. Наслаждаясь ими. А меня ебашило изнутри. Я показал ей свою слабость, а тех, кто слабость проявляет сжирают заживо: вцепляются в глотку и рвут. Но я пошел на это сознательно. Я хотел ее спасти от себя самого.

— Марк…

— Уезжай.

— Марк!

Замолчал, сжал кулак и уперся им в железную стенку. Створки лифта закрылись и снова отрезали нас от мира. А лучше бы меня отрезали от нее.

— А может я не хочу семью!? Не хочу правильного мужа и не хочу быть матерью правильных детей?! Может не хочу оставаться такой как раньше — чистой и скучной!?

— Молчи.

— Может хочу, чтобы меня использовали?!

— Замолчи!

— Хочу чтобы парень с улицы меня замарал и кайфовал от этого! Чтобы меня научил кайфовать вместе с ним!