Мне нельзя тебя хотеть

— Я отвезу, — Пашка наконец решил заговорить.

— Иди нахер.

Ответил коротко и прислонил разбитую мобилу к уху.

51

На работу с разбитой рожей идти нельзя, это сразу на ковер к начальству, вплоть до выговорешника, потому что драки в нашем деле чреваты, поэтому пришлось отзвониться начальнику и сослаться на температуру и признаки простуды. Тот отпустил, значит недели две я смогу отлынивать, осталось в поликлинике договориться с терапевтшей. Но она моя знакомая, поэтому проблем быть не должно.

Пашка домой так и не вернулся, я доехал на такси и насколько мог обработал раны. Зашивать ничего не пришлось, только синяки да пара ссадин, и если не считать что мое лицо заплыло и напоминало лицо смертника, сунувшего бошку в улей, все было в порядке.

Обложил морду пачками с зеленым горошком из морозилки, видимо остались после Дашки, мы с Пашкой такую хрень никогда не жрали, и сидел смотрел телек, втыкая в экран.

Время тянулось медленно, а я уже успел выспаться утром, поэтому сейчас в одиннадцать вечера сна не было ни в одном глазу.

Когда прозвенел дверной звонок, я решил, что это Пашка и нехотя поднялся, придерживая ледяные пакеты, но стоило толкнуть дверь, щелкнув замком я не поверил своим глазам.

— Даша?

— Помолчи, — огрызнулась, вошла в квартиру и стянула с ног кросы. Я отступил, и впервые в жизни смутился — все-таки внешность у меня сейчас не самая приятная, а Дашка все-таки девушка, которую я собрался завоевывать. — В больницу, конечно, не поехал, да?

Она прошла мимо меня с пакетиком из аптеки, миновала барную стойку и остановившись около дивана вывалила на столик всякие приблуды.

— Ты так и будешь там торчать, или дашь мне обработать раны?

Отмер и прошел к дивану, осторожно опускаясь на него. Суворова не смотрела на меня доставала какие-то порошки в пакетиках и раскладывала вату, перекись, кремы какие-то.

— Даш, то что произошло там, в вашем дворе…

— Помолчи, Марк, иначе я уйду. Я пришла просто удостовериться, что ты не умер вот и все. Ничего личного.

Закрыл рот, чтобы не провоцировать. Дашка с ее взрывным характером слов на ветер бросать не станет.

Наблюдал молча, подмечая любопытные детали в облике рыжей и внутри рос огненный комок.

Она не накрашена, веки чуть припухли, значит, плакала? Домашняя спортивная мастерка и леггинсы обтягивающие стройные ноги Суворовой заставили меня поерзать на диване и потянуться к маленькой подушечке, чтобы прикрыть реакцию на этот соблазнительный вид. Волосы рыжая убрала в небрежный пучок как делала периодически, чтобы не мешали, отчего ее хрупкая шея была открыта и так и манила коснуться бьющейся на ней жилки.

— Сильно болит? — разложив все принадлежности, медсестричка строго на меня посмотрела и я торопливо покивал, стараясь состроить глазки как у кота из Шрека, только с заплывшей мордой сделать это было проблемно. Даша нахмурилась и ее глаза наполнились этим самым оттенком сострадания, которого и добивался.

Полечи меня, мне без тебя плохо.

Вслух не произнес, иначе схлопотал бы выговор, но всем своим видом показал.

— Ладно, только руки не распускай, ясно?

Кивнул снова, а потом проследил как Дашка пошла к стойке и налив стакан воды вернулась к дивану. Протянула мне таблетку строго глядя в глаза.

— Пей. Обезболивающее.

С секунду смотрел на белый кружок на ее руке, а потом забрал и закинул в рот, запив водой. Не был приверженцем химии, да и боль была терпимой, не такой как рассказывал, поэтому выпил скорее чтобы не злить медсестричку.

Даша взяла перекись и ватные диски и опустилась на диван рядом. Я отложил лед и повернулся к ней, но ей все равно было неловко и она привстала на колени, нависая надо мной. Откинулся на спинку и прикрыл глаза позволяя ей колдовать над своим лицом.

Она аккуратно почти невесомо касалась кожи, поглаживала влажными дисками, медленно и методично. Не оставляя ни одного сантиметра без внимания. От нее пахло земляникой и немного лекарствами, и этот запах был лучшим в мире, поэтому я просто отдался ему и дышал, дышал. Даша молчала, на секунду отклонялась, чтобы взять чистый диск и снова возвращалась к своему занятию.

Тишина в квартире разбавлялась лишь негромко работающим телевизором и стуком моего сердца, и обстановка постепенно нагнеталась, заставляя меня все сильнее ерзать от желания сжать тонкую талию, ведь Даша так близко.

— Прекрати вошкаться, что больно? — в тревоге спросила и я открыл один глаз и в этот момент будто назло Дашка задела какую-то ранку и я зашипел уже не притворяясь. — Прости, я буду аккуратнее…

Прошептала, стараясь теперь обойти больное место и поглаживать аккуратнее. А я сдавшись потянулся и опустил руки на стройные бедра рыжей, притягивая ближе.

— Марк, — отрезала похоронным тоном и мне бы прекратить, но я потянул Дашку на себя и заставил сесть на колени поверх подушки.

— Так тебе будет удобнее, — пояснил, но рук не убрал, и Дашка секунду с укоризной на меня смотрела, а потом продолжила обрабатывать ранки. Это было моей победой — Суворова не просила меня убирать руки, и я получил маленькую, но свободу. Пальцы медленно начали вырисовывать узоры на пояснице и животе, где лежали мои руки, но Дашка больше меня не одергивала, делая вид что не замечает.

Когда с лицом было покончено, она отложила перекись и достала какой-то дико вонючий крем и собралась наносить, но я перехватил ее запястье и строго на нее посмотрел. Строго насколько мог, да.

— Вот это лишнее, — отрезал безапелляционно, но Дашка фыркнула и отвела мою руку.

— Ты хочешь, чтобы синяки сошли быстрее?

Думаю, это был риторический вопрос, да и продлить секунды пока она так близко хотелось до жути, поэтому вздохнул и сдался, позволяя бестии начать намазывать на меня это говно из тюбика. Если бы я попал в мир ходячих мертвецов, они приняли бы меня за своего, потому что теперь пах я соответственно.

— Почему ты улыбаешься? — Даша спросила негромко, продолжая мазать синяки на моем лице, и я чуть сжал пальцы на ее талии, притягивая ближе.

— Потому что их всех мазей в аптеке ты выбрала самую вонючую явно чтобы мне отомстить, да?

Она снова фыркнула, но улыбнулась в ответ, и я едва сдержался чтобы не сгрести ее и не завалить на диван, накрывая своим телом.

Кожу ладоней жгло от желания коснуться голого тела под мастеркой, но я не решался так наглеть, Суворова вспылит.