Мнемозина

— Алиса, вы не кричите так, на нас люди смотрят, — поморщился я. — Лучше скажите, кто такой этот Буймов?

Алиса схватила чашку и сделала жадный глоток, подавилась и закашлялась.

— Наша звезда и надежда, — с отвращением ответила она слабым срывающимся голосом. — Боксер, и, между прочим, хороший, он уже кубок Москвы выиграл в прошлом году, в США собирается. Даже странно, что он до сих пор Глебу морду не набил, но видимо, его быстрый перепих с Ксюхой вполне устраивал. Весь курс про это знал, кроме Глеба, но он слишком чистый для того, чтобы к нему липло всякое дерьмо. А ей это только и нужно было.

— Значит, она изменяла Глебу?

— Да постоянно. Только не говорите мне, что о мертвых только хорошее… Я не плохое говорю, а как есть. Шлюха она была. До самых кончиков волос. Самая конченая шлюха. Все об этом знали, кроме Глеба. Но видно, у него тоже глаза открылись. И потому он ее решил бросить.

Она снова выплевывала слова. Вся жалость, что я поначалу испытывал к этой девушке улетучилась. Мне хотелось сказать ей что-нибудь гадкое, но я сдержался, и вместо этого спросил:

— Откуда вы знаете?

Она снова приготовилась врать, сделала глубокий вдох и скосила глаза вправо.

— Да не знаю. Так, предполагаю. Какая еще могла быть причина. Хотя, может, по пьяни? Выпала случайно. Говорили, что она окно мыла… Чушь какая. Где Ксюха, а где мытье окон?

Алиса фыркнула, схватила ложку и вонзила ее в пирожное, продавив бисквит до конца. Пока она жевала, я привел мысли в порядок и быстро спросил:

— Подруги у Ксении были?

— По-моему, никого, — невнятно ответила Алиса. — Во всяком случае, в универе с ней никто близко не сходился. Со мной она еще более-менее общалась, но порой хотелось двинуть ей по зубам, очень уж зазнавалась. Никогда не забывала указать на мое место.

— И что это было за место?

Алиса горько усмехнулась.

— А то вы не догадываетесь? Прислужницы. Горничной. Верной подлизы, как в мультике про мишек Гамми. Помните, там был Его Герцогство и верный тролль Подлиза. Вот и меня назначили верным подлизой.

— Чего же вы терпели? — удивился я. — Никто ведь вас не неволил. Можно было уйти.

— Ну… Можно было. Я как-то втянулась сперва, а потом и не выберешься. Но я в итоге разобралась и ограничила контакты. Ну… Почти. Для Ксюхи было ударом потерять верного Подлизу.

Она зло рассмеялась, отчего ее небольшие глаза превратились в щелочки. Теперь эта девушка напомнила мне крысу, злобную и опасную.

— Глеб с вами так же поступал? — осведомился я. Алиса помотала головой.

— Нет, он… ну, другой просто, — с придыханием ответила она и в ее голосе прорезались нотки нежности, смешанной с восторгом. Она невольно скосила глаза в сторону хрустального яйца новостройки, словно могла увидеть на балконе объект своей страсти. — Он художник, и очень талантливый. Вы видели его картины?

— Видел. На многих Ксения. Кажется, он ее очень любил, — поспешил я окатить Алису холодной водой, но не тут-то было.

— Да просто она не стеснялась позировать, времени то до фига свободного, — презрительно фыркнула она. — Ну и, чего скрывать, она красивая… была. Фея просто. Я бы очень хотела получить портрет от Глеба. Только простым смертным это не светит. Знаете, сколько стоят его работы?

Я не знал, и решил это выяснить. Картины, и впрямь, были хороши на мой любительский взгляд. Может быть, они чего-то стоили? Хотя вряд ли это имело какое-то отношение к смерти Ксении. Алиса пялилась на реку с глупым видом. Я прикоснулся к ее руке, и она подпрыгнула, словно ошпарившись.

— Что? — испуганно спросила она и захлопала ресницами.

— Простите. Я вот что хотел спросить… Три месяца назад Глеб представлял вас как свою девушку. Он расстался с Ксенией из-за вас?

Алиса побелела.

— Что за глупости? — выдавила она. — С чего бы он представлял меня как свою девушку? Да мы никогда… Что вы несете? Это бред! Бред!

— Бросьте, Алиса, вас свидетели видели, они с вами разговаривали, — поморщился я. — Я ведь вас не осуждаю, дело молодое. Глеб вполне мог оценить такую цельную натуру, как вы.

— Вы издеваетесь? — прошипела она.

— В мыслях не было. Меня сейчас очень интересует вопрос: знаете ли вы где сейчас Глеб?

— Понятия не имею, — резко ответила она. Я поднял вверх брови.

— Неужели? Как его девушка вы просто обязаны поддерживать с ним связь. А мне всего-то хочется у него кое-что уточнить.

— Представьте себе! И я не его девушка! — запальчиво воскликнула Ксения, а затем, прищурившись, спросила с подозрением: — А на кого вы вообще работаете? Кто вас нанял, чтобы задавать вопросы о Ксюхе и Глебе? Или вас только Глеб интересует?

Я развел руками.

— На этот вопрос я вам ответить не могу, клиент обязал меня не раскрывать секреты.

— Вот и идите вы со своими секретами на хрен, — разъярилась Алиса и поднялась. Я схватил ее за руку.

— Еще один вопрос: в день смерти Ксении вы были у нее дома?

— Нет, — зло ответила Алиса и вырвала руку. — Я вообще редко к ней заходила, разве что в особняк Рокотовых, давно еще, а во время каникул — никогда. В ее квартире я всего раз была, или два.

— А у Глеба?

— Отстаньте от меня, господин адвокат! — воскликнула Алиса. — Я уже сказала, что не приходила к Ксюхе. И у Глеба не была… И вообще… Мне пора.

Она ринулась к дверям, зацепилась за стул и опрокинула его, рассыпав содержимое сумочки по полу. Я бросился на помощь, незаметно сунув в сумку датчик слежения. Алиса вырвала сумку у меня из рук и побежала к дверям.

— Вы чай не допили, — крикнул я вслед, но она не оглянулась. Я допил кофе, оплатив по счету за него, а также за угощение Алисы. На блюдце осталось надкушенное пирожное, а чашка была испачкана темной помадой, похожей на грязь.

17

Мне еще нужно было забрать из офиса пакет с документами, чтобы выступить завтра на процессе. Дело было совершенно безнадежным, о чем я заблаговременно предупредил клиента, но того интересовало лишь как затянуть процесс, так что на утро меня ждали нудные тридцать-сорок минут в зале суда, где я бы в очередной раз представил суду завышенные требования разорившегося бизнесмена средней руки, не желающего платить штрафы за нарушения пожарной безопасности и загрязнения окружающей среды. Мне даже хотелось проиграть, поскольку год назад я взялся за это дело от безысходности, и теперь никак не мог избавиться от клиента, ко всему прочему, не желающему платить.