Мобильный свидетель

Улица изобиловала пересечениями с другими улицами, незаметными или явными переулками и подворотнями. Но вряд ли она выберет темную подворотню, поскольку та так или иначе являет собой опасность; Немо подсознательно выберет другой, менее опасный путь. Итак, от яркого света небоскреба к менее сияющему, и так — по затухающей. Карпову предстояло пройти через ряд неудач, и они ассоциировались у него с анфиладой: яркая в начале, темная в середине и тусклая в конце. Он не найдет Немо, но столкнется с людьми, которые видели ее, но по каким-то соображениям не сообщили об этом в полицию, — они-то и сведут вместе экс-разведчика и экс… Только в эту минуту Карпов подумал о том, что лучший грим для Немо — общепринятый, нормальный вид, а для этого ей нужно будет избавиться от образа депрессивной девушки с ее «смешной» прической, густо подведенными глазами, траурными ногтями, с ее обтягивающей футболкой, кедами, косынкой-арафаткой. Но пока рано рисовать перед собой ее негативный образ — бледный, полустертый, он только помешает поискам. Нужно сосредоточиться на точном образе Немо, не отходя от него ни на йоту.

Итак, Карпов, определив печку, начал танцевать от нее. Он надеялся и на внутреннее чутье: если он пройдет поворот, в черной пасти которого исчезла беглянка, сердце скажет ему об этом участившимся ритмом, а в груди зародится холодок.

Поздний вечер (даже время максимально приближено к реальному). Карпов, не имея за плечами практики оперативного работника угрозыска, в некоторых компонентах был выше. Рожденный и воспитанный в армейской среде, он был щепетилен и сейчас работал на себя, не на контору; его путь не пересекался с путем ищеек из угро: они шли параллельно и в одну сторону. Однако Карпов, кроме нюха, использовал врожденную интуицию и развитое воображение.

Ему повезло и с погодой — небо затянуто серыми облаками, моросит мелкий дождь. От измороси Карпова спасает шляпа; в деловом костюме он похож на персонаж из фильма 50-х годов, когда шляпа была модным атрибутом.

Первый перекресток, первый поворот. Если на пути Немо горел зеленый свет, она пойдет прямо, если красный — повернет направо. Ночь. Поток машин не плотный, но быстрый, как будто автомобилисты, уставшие ползти по запруженным улицам днем, отрывались по полной программе ночью… Нет, рокот моторов, шум покрышек, грохот динамиков наверняка стал стеной перед Немо. Она повернула — это точно. И снова повернет — на следующем перекрестке. Она шла по кругу, как потерянная, согласно своему состоянию: была напугана и подавлена. И наоборот — приподнятое состояние несло бы ее вперед и только вперед, как на крыльях. Нет, если бы она пошла прямо, она попала бы под машину — выдвинул Карпов еще один аргумент в пользу своей серьезной квестовой, с поиском предметов, игре.

Одни магазины закрываются — нехотя, другие продолжают работать. Вернее, подумал Карпов, их жизнь вступает в новую фазу, более настороженную; они оставались один на один с пьяным, шебутным городом, являясь его частью.

Он зашел в кафе, на дверях которого было написано «круглосуточно» — просто и понятно. Тут же поймал на себе напряженно-внимательный взгляд бармена. Тот походил на биоробота: сканировав нового посетителя, определив его намерения и посчитав согласно заложенной в него программе их мирными, он вернулся к прерванной на несколько мгновений работе.

Карпов заказал рюмку коньяка, устроившись напротив плазменной панели, на спине почувствовал десятки прилипчивых взглядов. Он тотчас подумал о дресс-коде. Это кафе всех своих посетителей встречало по одежке. И хотя бы одна деталь — старомодная шляпа (на полях которой красовалась виртуальная надпись «вызов») относила Карпова к другой, пока что неустановленной группе ночных посетителей. Чего уж говорить о Немо, подумал он. Нужно только представить себе, какое возмущение вызвала бы в этой среде ряженая, ходячая депрессивность. В глазах этой пьяной публики она являла собой «готику», ненавидящую и себя, и других. Нет, Немо — фитиль в этой круглосуточной бочке с порохом. И она сама понимала, что спровоцирует взрыв, загляни она в это кафе с «воинствующей» молодежью и ее подражателями среднего возраста. В этом случае речь шла об осознанном выборе, и это не гудящий поток машин на ее пути.

Вой собак. Звон разбитых бутылок. Мат в проходном дворе. Приглушенные звуки драки в подъезде. Из окна льется тоскливая мелодия, ее перекрывает нервный репортаж спортивного поединка. Карпов, как слепой, продвигается в этом гнилом болоте. Наконец делает остановку. Он, можно сказать, напрасно заглянул в это заведение, точнее — рано. Он ничего не выяснил бы, даже если бы задал вопрос в лоб: «К вам не заглядывала субкультура в костюме самоубийцы?» Он предвидел ответ: «А сам-то ты как думаешь?» А если к месту привязать и время, то информация о совершенном Немо преступлении еще не прошла по ТВ. Здесь Немо сдали бы с потрохами.

Круглосуточный магазин в середине квартала, один из десятков тысяч в разросшейся столице, безликий, как большинство могил на кладбище.

Карпов перешагнул через порог. Справа от него на стуле устроился охранник, лет двадцати трех, долговязый парень. Отпор он дать мог продавщице, показавшейся Карпову быстровоспламеняющейся.

— Пачку сигарет. — Он назвал марку. — И зажигалку.

— Все?

— Нет. Я выбираю.

Он бросил быстрый взгляд на «кухонный» телевизор в углу помещения, установленный выше витрины, наклоненный вниз и в сторону выхода, изображение с него было хорошо видно прежде всего охраннику. Карпов избрал метод получения информации путем непосредственного наблюдения за объектом, следя за его реакцией.

— Она была здесь, правда?

— Что?.. О ком это вы говорите?

— Мне апельсинового сока в 350-граммовой упаковке. Информация о ней только что прошла по ТВ. Ты тоже видел ее, — не оборачиваясь к охраннику, продолжал Карпов. — Вы не сообщили в полицию — почему?

Пока что он нагнетал обстановку, но для того, чтобы разом, одной-единственной фразой разрядить ее и добиться благоприятной обстановки. Если эта пара не видела Немо — не беда, он допросит другую пару в другом магазине. Потом еще одну и еще. Пока не найдет.

— Почему вы не сообщили в полицию, ведь руки у нее были в крови.

— Руки… нет.

— Тогда что, одежда?

— Куртка, — сдалась наконец-то продавщица, потерявшая пыл. Однако быстро взяла себя в руки и пошла в атаку, повторяясь: — Нам тут неприятности не нужны.

— Это понятно. Что она купила?

— Крепкого пива и пачку сигарет. Когда она расплачивалась, в новостях начался сюжет про нее. Ну, что Одинцова, кажется, объявлена в розыск за убийство. В глазах у нее стоял такой ужас… Она попятилась к двери, я что-то крикнула ей вдогонку, не помню. Все.

— В какую сторону она пошла?

Продавщица указала влево от себя.

Карпов забрал сдачу и на выходе из магазина поблагодарил молчаливого охранника:

— Ты мне здорово помог.

Оказавшись на улице, Сергей с облегчением вздохнул: он добился несомненного успеха. Итак, сколько времени прошло с момента убийства до первого показа Немо в ночных новостях? Предельно мало — два часа. Где она могла скрываться все это время (а в ее положении этот отрезок просто огромен)? Ходила по кругу? Карпов представил Немо между двумя мусорными контейнерами в темном переулке. Сверху на нее льет дождь, шнурками от кеды поигрывает брошенный котенок…

Не прошло и десяти минут, как Карпов, вернувшись назад, нашел такое место — в глубине двора, а еще через пять минут — еще одно. И еще одно. Нет, Немо отсиживалась в одном месте. Однако Карпов сновал от одного к другому. Он чувствовал, что нащупал верный след, и об этом ему ежеминутно докладывало его неосознанное чувство, подсказывающее правильное поведение.

Нет, от этих трех точек, где могла отсидеться Немо, далеко отходить не стоило. Он выбрал первое, мысленно перегнав стрелки на два часа вперед.