Мобильный свидетель

Котик и Рогожин выполнили приказы «громовержца», невольно переглянувшись.

Прокурор словно выдохся, затратив на эти несколько команд всю свою энергию. Он сбросил внутреннее напряжение, снова оказавшись под защитой Рогожина, и подошел к горке, налил рюмку коньяку, выпил залпом и перевел дух, вытянув губы, как будто свистел.

— Выпьешь? — спросил он Котика в надежде, что тот откажется: руки у Рамаданова подрагивали, и он боялся расплескать напиток и выдать накатившее на него волнение.

— Почему бы нет?

«Черт бы тебя побрал!»

— Ну так иди и налей себе сам!

Прокурор занял место в кресле, как в первом ряду в партере, и смотрел, как Котик спокойно подходит к горке, выбирает рюмку, наполняет ее коньяком, опрокидывает в рот (как будто пародирует прокурора), ставит на место, садится за стол, расстегивая пуговицу льняного пиджака.

Он начал рассказ со своего знакомства с Карповым, подробно остановился на его биографии, вкратце пробежался по своей — как будто оттенял более важные фигуры, окружавшие его, своей персоне не уделяя должного внимания. Он привел свои расчеты, которые указывали на Карпова как на агента ЦРУ.

Рамаданов жестами попросил у Рогожина бумагу и авторучку, сделал несколько заметок. Насколько он понял, заказы Карпова не шли в разрез с интересами военной разведки ; интересы глухонемого правительства при этом прокурор по определению в расчет не брал. Военный финансист, которого убрал Котик, заслуживал самого сурового наказания — расстрела. Еще один делопут — копия первого. Но чем эти двое помешали ЦРУ, которое санкционировало устранить их? По логике вещей, ЦРУ должно было всячески поддерживать двух подонков, которые, по сути, вели подрывную работу: разворовывали страну в целом и военное ведомство в частности, расшатывали обороноспособность.

Несомненно, огромный интерес представляла фигура Эшли Смит, которую можно было взять с поличным и раскрыть общественности глаза на грязные приемы спецслужб США. Но это так, поверхностные взгляды и рассуждения, на самом деле вопрос очень важный, деликатный и тонкий. Он дает возможность ответного удара на действия американской разведки.

Почему Саша Котик обратился за помощью к бывшему военному прокурору — вопрос, можно сказать, закрытый. Он единственный, кто мог дать ему совет на самом высоком уровне, и в этой связи представал в качестве «Военного совета». Перед ним открывались запертые для других двери. Он мог откликнуться на услугу Котика, отправившего генерала Паршина на самую жесткую скамью подсудимых. И прокурор мог прямо сейчас прервать Котика: «Я ничего не обещаю», — но не прервал. Ему важно было дослушать Сашу до конца. И вместе с ним он выражал удивление по поводу поведения Карпова (тот натурально слетел с катушек), вместе с Котиком скорбел по «учителю танцев» — вот уж кого было искренне жаль, так это Рональда Кейна.

Прокурор даже не заметил, как к их пьющей компании прибыло: Михаил Рогожин угостился виски, и остался у бара со стаканом в руке, и натурально внимал наемному убийце.

Рамаданов подумал вот о чем: рано или поздно Котик завершит свою историю (заканчивалась она стволом пистолета, ткнувшегося в спину Рогожина) и поставит прокурора перед школьной доской: отпустить нельзя приютить. Скорее всего, Сашу придется отпустить. Он добровольно пошел на контакт, и это ему требуется квалифицированная помощь, и он явится по первому зову. Рамаданову же предстояла не череда (как виделось с первого взгляда на проблему) консультаций, а всего одна «консультативная встреча». От нее будет зависеть судьба Котика. Но если кинуться в крайность — шагнет ли Саша в гостеприимно распахнутую дверь камеры предварительного заключения?.. Пока что он в зале ожидания, и ему там неуютно. «Трудно ему. Да и мне нелегко». Рамаданов надеялся на сотрудничество, подавая на блюдечке агента ЦРУ и его резидента в Москве.

Рамаданов немного поостыл и уже в таком состоянии сделал анализ.

— Могу с уверенностью сказать, что твой Карпов никогда не работал на военную разведку. Совершал под ее вывеской преступления — да. Он разведчик и легко обработал тебя, это его профессия. И дальше использовал тебя в своих целях. Наша военная разведка проводит подобные акции, но действует по-другому. Я не стану делать запрос на Карпова — не хочу выставлять себя дураком. Я знаю ответ. — Прокурор помолчал. — Порой мне кажется, люди знают, что они бессмертны: они такое творят… Спецоперации, убийства, теракты стали обыденным делом… Ты пришел ко мне — и правильно сделал. Я ничего не обещаю. Как не могу обещать сделать все, что могу. Без консультаций не обойтись. Если мы встретимся еще раз — значит, дела твои не так уж плохи. Кстати, где труп Паршина?

— В надежном месте.

Прокурор написал на листке бумаги номер своего телефона и вручил его Котику со словами:

— Позвони завтра. Не утром, конечно.

Глава 15 В воде, в которой пузыри

Эта ночь для Карпова стала одной из самых длинных. Он несколько раз просыпался, пил воду, выходил во двор… принюхивался. Трупный запах преследовал его повсюду — в ванной, за обеденным столом. Хотя ни одна микрочастица («или что там?») не просочилась из полиэтиленовых мешков. Его нервировала Алла с ее утонченным ароматом. Пусть бы она стала Раком, как того хотела, и развязала узлы в гараже, попятилась бы от запаха настоящих мужчин…

С этим надо кончать.

Карпов не мог представить себя с лопатой в руке или за рулем экскаватора («или там рычаги?»). Но трупы — ладно, их можно закопать, растворить в соляной кислоте («где бы ее взять?»), а как избавиться от машины? Резать «джи-мерина» болгаркой на части и разбрасывать?.. Конечно, он найдет ответ и на этот вопрос, а на эту минуту Сергей как чистильщик иссяк. Утомился. Был уверен, что у каждого человека в жизни бывают моменты, когда лень нагнуться в чистом дворе за сраной бумажкой.

Он снова и снова смотрел на бассейн, как будто надеялся разглядеть в воде тот самый непотопляемый окурок. Почему вода так притягивает его, он понять не мог. Родился вдалеке от водоема, и мать рожала его не в ванной… Само интересное, что он редко купался в этом искусственном водоеме. Он с трудом представлял себя ранним утром на краю бассейна — в плавках, резиновой шапочке. Чтобы взбодриться, он бросается головой вниз в холодную воду, и дальше нарезает круги, как собака-спасатель… Нет, это не его.

Вечерело. Скоро зажгутся фонари на солнечных батареях, потом наступит время ужина, и тесная семья устроится за шведским столом…

Только теперь Карпов начал понимать, какую обузу он приобрел в лице Саши Котика. Это был уже не тот управляемый, хотя и своенравный, человек. В нем притупилось чувство опасности, наружу вылезла бесшабашность. В гостинице, когда Карпов подчищал за ним, он еще мог влиять на Котика — а какими рычагами двинуть его сейчас? Можно ли повлиять на него через Аллу? Он спросит: какого черта она командует? Напомнить ему, кто вытащил его из тюрьмы? Но самое простое решение — открыть Саше глаза на сложные отношения в их действительно тесном кругу.

Карпов улучил момент и подсел к Алле. Глядя Саше вслед (он пошел в столовую, в туалет или черт его знает куда), он сказал:

— Я только и делаю, что подчищаю за вами. Ты забыла уговор: я вытаскиваю Сашу и для работы тоже . Заказчик давит на меня. Вы или работайте, или…

— Или что? Сдашь Сашу?

— Я не для этого вытаскивал его из тюрьмы. — Сергей в упор посмотрел на Аллу. — Я расскажу ему о нас с тобой. Как мы спланировали второе рождение Саши, как зачали его в моей спальне. Я ему назову имена его новых родителей. Он теперь Александр Сергеевич.