Мочалкин блюз
Шрифт:
Теперь главное – найти какую-нибудь работу, чтобы формально называться хотя бы журналисткой. Надо позвонить Сологуб. Я набрала ее номер.
– Чем порадуешь?
– Честно говоря, радовать нечем. Помочь тебе с этим материалом не могу. Написано неплохо, но тематика совершенно не подходит моему журналу, и тем, с кем я дружу, тоже. Благовещенский мне звонил, просил тебе помочь. Но как-то неубедительно. Ничего осязаемого пообещать не смог.
– А как твои дела с Остином?
– Можно подумать, что ты не в курсе.
– Не в курсе. – Я скрестила пальцы.
– Он мне не звонит,
– Ну ясно, извини за беспокойство.
– Если надумаешь написать что-нибудь на другую тему, милости просим. Владеющих русским языком повсеместно становится все меньше, так что для тебя моя дверь открыта. Тему лучше согласовать заранее. Ну ты теперь и сама это понимаешь.
– Отлично. Непременно воспользуюсь твоим приглашением. Будь здорова.
– И тебе не хворать.
Теперь очередь Благовещенского.
– Извини, что не перезвонил тебе. Ленка в роддоме на сохранении лежит, так что свободной минуты нет. Честно говоря, я не думал, что тебе так срочно. Судя по твоему виду, у тебя все хорошо. Да ты и сама в консульстве, помнишь, говорила, что скопила капитал. Куда тебе спешить, отдыхай, наслаждайся свободной жизнью. Если у меня что-нибудь появится, дам тебе знать. Но скоро не обещаю. Малыш на подходе, да и вообще с вакансиями тяжело. Ты не сердишься?
– Нет.
– Ну и славно. Пока тогда?
– Пока.
Я на чем свет ругала себя за то, что послушалась Кораблеву и плела о себе дурацкие сказки. Все мои новые старые знакомые уверены в том, что у меня все в порядке и что я хочу работать ради того, чтобы выгуливать новые деловые костюмы. Нельзя никого слушать. Надо жить своим умом! Ну и дура же я!
Глинтвейн готовят следующим образом. В двухлитровую кастрюлю заливают две бутылки красного полусладкого вина, лучше грузинского, добавляют 4 столовые ложки сахарного песка и пол-литра воды. Смесь медленно доводят почти до кипения. В горячий напиток добавляют пряности. Или апельсиновую цедру.
Глава 16
Вторник
Лишь только я вошла в квартиру Минихов, как стало ясно, что и в этом доме покоя больше нет.
Несколько картин, в их числе мои любимые Коровин, Сомов и ранний Шагал, были сняты с привычных мест и стояли, прислоненные к стене в кабинете. Несколько других уже были упакованы в коробки. Стены зияли пустотой и сиротливостью. Сергей Сергеевич был дома и носился по квартире как ветер.
Заметив меня, он остановился и сказал:
– Отлично, поможешь.
– Что делать?
– Пакуй Сомова, Коровина, Шагала – короче, всех по этому списку. – И он протянул мне бумажку.
Это был лист плотной зеленой бумаги с водяными знаками, на котором было написано: «Московское бюро аукционного дома „Сотбис“ принимает у Миниха Сергея Сергеевича на ответственное хранение заявленные на аукцион произведения живописи» – и далее следовал список из тридцати наименований. Вся коллекция.
Сергей Сергеевич был так быстр и суров, что обратиться к нему с вопросами я не посмела. И решила ждать,
когда все прояснится.Когда я упаковала оставшиеся картины, в квартиру вошли грузчики в необычной темно-зеленой униформе и аккуратно вынесли коробки одну за одной.
Сергей Сергеевич тоже собрался.
– Извини, что так получилось. Убери здесь все, пожалуйста. Вот твоя зарплата за месяц вперед. Надеюсь, за это время ты найдешь себе других клиентов. Когда закончишь, прибери у Кары тоже. Она, наверное, дома. Если ее нет, то вот ключ, потом отдашь консьержу.
Голова моя шла кругом. С каких пор они стали делить квартиры? В прошлый вторник все было совершенно как обычно.
Я закончила уборку и отправилась к Каролине Адамовне.
– Может быть, вы объясните мне, за какие прегрешения я только что получила расчет?
Каролина Адамовна сияла новыми серьгами и свежим макияжем.
– Я развожусь с Сергеем и выхожу замуж за Фрэнка Потоцкого.
– За Синюю Бороду?
– Именно.
– С вашим любопытством я бы этого не делала.
– Ты имеешь в виду, что долго я не проживу?
– Типа того. Вы не сможете удержаться. Вы обязательно откроете заветную дверь и испачкаете ключ флуоресцентным порошком.
– Даже если так! Я буду жить как графиня, как я того заслуживаю.
– А ваш Синяя Борода в курсе, что вы собираетесь жить как графиня? Может быть, у него на вас другие планы. Может, он хочет, чтобы вы по вечерам чесали ему пятки?
– Фи. Я согласилась выйти за него только при условии, что он обеспечит мне все условия.
– Когда вы с ним встречаетесь?
– Видишь ли, тут есть один небольшой нюанс.
– Какой, интересно?
– Он думает, что я – это ты.
– В каком смысле?
– Ну, помнишь, я разослала твою фотографию?
– Помню.
– Кстати, как прошла встреча со Стивеном?
– Плохо. Пришла моя подруга Кораблева и смешала мне все карты. Хотела бы я знать, кто брякнул ей про место нашей встречи.
– Ну, она позвонила мне, сказала, что вы поссорились, а она хочет с тобой ненавязчиво помириться. Не знаю ли я чего про твои планы. Ну, я и сказала… А что такого особенного?
– Да нет, я не в обиде.
– Что, совсем не понравился?
– Почему не понравился? Вполне симпатичный американец. Но в этом-то вся и проблема. Я не подготовилась, не знала, о чем с ним говорить, с американцем-то. Сам он не слишком разговорчив. Что я должна была делать – ругать президента Буша? А вдруг он республиканец? Про политическую принадлежность в вашей анкете ничего не было сказано. А тут, как назло, явилась Кораблева в павлиньих перьях и давай его отвлекать от меня. Он и повелся. Короче, разошлись друзьями. Если я поеду в Штаты, обязательно ему позвоню. Вот так.
– Понятно. Извини, что так вышло. Мне и в голову не приходило, что у твоей подруги с ее красавцем мужем могут быть какие-то виды на постороннего американца.
– Вы не поняли. У нее нет никаких видов на этого американца, она просто хотела мне навредить доступным способом. Вот и все. Американец ей сто лет не нужен.
– Ну а ты-то как могла уступить? Почему не боролась?
– А зачем? Если бы он мне нравился, тогда другое дело. А так…
– Значит, все-таки не понравился. Так, вернемся к нашим баранам. Ты должна мне помочь.