Мочалкин блюз

Каролина Адамовна побелела как мел.

– Слушайте, а вы уверены, что ваш Фрэнк – не брачный аферист? У него явно мало денег, он очень интересуется коллекцией живописи и на миллионщика не похож решительно.

Каролина Адамовна подавленно молчала.

– Ну, так что мне делать?

Не дождавшись ответа, я вернулась за столик.

– Видишь ли, Фрэнк, – начала я, – за последние несколько дней в моей жизни произошло много событий, в основном грустных. Но главное – муж просит меня остаться. Все-таки мы давно женаты, и я тебе не говорила, но у нас трое детей. Сможешь ли ты стать для них отцом? А главное – захочешь ли? Кроме того, перемены потребуют серьезных затрат, а коллекцию живописи оценили совсем не так высоко, как мы ожидали. Более того, лучшую часть коллекции мой муж приобрел до того, как женился на мне, поэтому я могу претендовать лишь на половину стоимости худшей части коллекции. Так что львиную долю расходов по переезду тебе пришлось бы взять на себя. Готов ли ты к этому?

В процессе моей речи живописный старичок менялся в лице.

К слову сказать, еда в Vox – изумительная. Такого грибного супа я нигде и никогда больше не ела.

Фрэнк все-таки удержал хорошую мину до конца обеда. И даже оплатил его. Хотя я опасалась, не сбежит ли он сразу.

Каролина Адамовна так и не смогла встать со стула. Я потрогала ее пульс. Он едва прощупывался. Я, как ребенка, одела ее в пальто, довела до машины и усадила. Она продолжала молчать.

Когда мы доехали до Австрийской площади, я молила Бога, чтобы Сергей Сергеевич был дома.

Так оно и оказалось. Он тотчас выбежал на улицу. И мы вместе подняли Каролину Адамовну на лифте и уложили на кровать.

– Что с ней?

Ситуация, в которую меня втянула Каролина Адамовна, была настолько идиотской, что я не могла объяснить суровому, логически мыслящему Сергею Сергеевичу смысл того, что произошло сегодняшним вечером.

– Человек, с которым она переписывалась, – брачный аферист.

– Понятно.

Я простилась и ушла.

Как же я устала сегодня!..

Придя домой, я отключила телефоны, сняла клеммы электрического дверного звонка и сразу же легла спать.

Аня Янушкевич советует:

Одежду, украшенную стразами, блестками и пайетками, стирать нельзя ни в коем случае. Только химчистка.

Глава 18

Четверг

Кухонные прибамбасы синьора Луиджи находились на своих местах, царил почти идеальный порядок. Я не торопясь протерла везде пыль, вымыла пять брошенных кофейных чашек с окурками, протерла зеркала, двери и подоконники. Облила бактерицидным гелем унитаз и ванну и начала мыть полы.

Вскоре появились Кьяра и Валерий. Она экипировала его в приличный камуфляж, хорошие туристские ботинки и темные очки. Похоже, что в последнее время он не пил. Лицо его посвежело и сияло довольством.

– Привет, Анютка! – крикнул он мне. – Посмотри, как я выгляжу.

– Помолодели на десять лет, – отозвалась я.

Мне было жаль Веру, но не порадоваться за ее мужа в его теперешнем состоянии было невозможно. Почему Вера со всей ее любовью и терпением не смогла сделать его счастливым?

Ну не смогла так не смогла.

Кьяра порхала как девочка. Видимо, он еще не показал ей во всей красе свою загадочную русскую душу. Маскируется пока.

В итоге я справилась всего за три с половиной часа. Кьяра расплатилась со мной. Мы обнялись.

– Желаю тебе счастья.

– И тебе, – ответила она.

– Спасибо.

Я не стала грузить счастливого человека своими горестями.

* * *

Пора было звонить Глебу. Я три раза перекрестилась и набрала его номер.

Он ответил со второго сигнала. Значит, держал трубку перед глазами.

– Приглашаю тебя пообедать, – сказала я, не дав ему выпалить все упреки и вопросы.

– Когда?

– Прямо сейчас.

– Где?

Я стала думать о каком-нибудь популярном месте, где будет много его знакомых и где он не станет громко орать, когда узнает, что я уборщица, а не богачка, как он себе представляет. Когда я объявлю ему об этом, вопрос о совместной жизни тут же закроется, поэтому все объяснения по поводу его гребаного асексуализма отпадут сами собой.

– Ресторан «Москва» подойдет?

– Через тридцать минут.

– Забились.

Я мучительно подбирала слова. Вдруг он уже нашел себе домработницу?

«Москва» была наполнена ланчующимися. Из знакомых лиц был один Игорь Вдовин. Остальные – самопровозглашенный питерский бомонд. Люди известные и интересные только друг другу.

Глеб уже сидел за столиком и задумчиво смотрел на реку. Увидев меня, он тепло улыбнулся. Бедный, сейчас он услышит неприятное.

– Рад тебя видеть. Ты бледная. Здорова?

– Спасибо. Здорова.

– Что будешь есть?

– Сначала поговорим.

– Что-то случилось?

– Я слышала, ты искал домработницу на два раза в неделю. Нашел?

– Я выгнал уже человек пять. Одно агентство как-то раз прислало список профессиональных орудий уборочного труда, он мне понравился, но та девушка взяла других клиентов. В общем, нет, сейчас я сам убираюсь. А что, у тебя есть кто-то на примете?

– Есть. Я.

– Конечно, когда мы будем жить вместе, я охотно уступлю тебе эту обязанность.

– Я и есть та девушка, которая присылала тебе список.

– Не понимаю.

– Я убираю квартиры за деньги, нанимаюсь через агентство. Я этим зарабатываю себе на жизнь.

– Я понял. Ты нарочно это делаешь, чтобы досадить матери? У вас плохие отношения?

– У меня нет матери. Мои родители погибли, когда я была ребенком.

– Ну, ты же ездишь на машине, которая принадлежит Светлане Разуваевой. Разве она не твоя мать?

– Она моя давняя клиентка.

– Подожди. А откуда тогда антиквариат?

– Мне бабушка оставила очень приличное наследство: квартиру, ценную мебель, столовое серебро. Я вообще-то из дворянской семьи, да и университет с отличием окончила. Но так сложилась жизнь, что зарабатываю на хлеб себе тем, что драю толчки. Если это выражение не покажется тебе вульгарным.

Глеб молчал в полном остолбенении. Потом засмеялся. Сначала тихо, затем истерически.

– Получается, я, великий и ужасный Глеб Гостев, мечта всех женщин, метал бисер перед уборщицей… Невероятно… Дворянка, говоришь? Подоила ты меня основательно.