Моё дерево Апельсина-лима
Шрифт:
В полдень, уже известно. Мы входили в первый попавшийся буфет и «хрум хрум», поедали сэндвич с освежающим напитком из апельсина или смородины.
В это время я сунул руку в карман и рассыпал сдачу на столе.
— Вот, дон Ариовальдо, — и подвинул мелочь к нему.
Он улыбнулся и ответил:
— Ты честный мальчик, Зез'e.
— Дон Ариовальдо, а что означает «птенчик», вы меня так называли раньше.
— В моем краю, в святой Баия, [26] мы обращаемся так к мальчикам толстопузым, маленьким, некрупным. Он почесал голову, поднял руку ко рту и отрыгнул. Попросил
26
Баия (Bah'ia) — один из 26 штатов на северо-востоке Бразилии.
— Я подумал, Зез'e. С сегодняшнего дня и впредь ты можешь оставлять сдачу себе. Ведь если посчитать, то мы с тобою дуэт.
— А что такое дуэт?
— Когда два человека поют вместе.
— Тогда я смогу купить мария-моль? [27]
— Деньги твои, делай с ними что хочешь.
— Спасибо «партнер». Он рассмеялся подражанию. Теперь уже я ел, а он смотрел.
— Мы действительно станем дуэтом?
— Теперь да.
— Тогда позволь мне спеть середину «Фани». Вы поете форте, а я вступлю сладчайшим голосом в мире.
27
Мария-моль (maria-mole) — кондитерское изделие, наподобие зефира обсыпанная кокосовой стружкой.
— Это не плохая мысль, Зез'e.
— Тогда, когда вернемся после обеда, давай начнем с «Фани», будет сумасшедший успех.
И под жгучим солнцем мы возобновили работу.
Мы начали петь «Фани», когда произошла беда. Донья Мария де ла Пенья подходила к нам с благочестивым лицом, белым от рисовой пудры под зонтиком. Остановилась, слушая «Фани». Дон Ариовальдо понял, что дело плохо и прошептал мне, чтобы я продолжал петь, на ходу, не останавливаясь.
Куда там! Я был так очарован партией из середины «Фани», что не обратил внимания на то, что происходит.
Донья Мария де ла Пенья закрыла зонтик и стала его острием стучать по своему ботинку. Когда я закончил, она воскликнула:
— Очень красиво! Очень красиво, что ребенок поет такую безнравственность.
— Сеньора, моя работа не имеет ничего безнравственного. Любая честная работа, есть хорошая работа, и я не стыжусь, понятно?
Я никогда не видел дона Ариобальдо таким заведенным. Она хотела ссоры, тогда увидит!
— Этот ребенок ваш сын?
— Нет, сеньора, к несчастью.
— Ваш племянник, родственник ваш?
— Он вовсе не мой.
— Сколько ему лет?
— Шесть лет.
Она засомневалась, видя мой размер. Но продолжила:
— И вам не стыдно эксплуатировать, вот так, ребенка?
— Я никого не эксплуатирую, сеньора. Он поет со мной, потому что ему нравится, слышите? Кроме того, я ему плачу, разве не так?
— Я подтвердил головой. Ссора мне стала казаться очень занятной. Но моим желанием было дать ей головой по животу и видеть, как она растянется на земле. Бум!
— Вы должны знать, что я приму меры. Я поговорю с его отцом. Я обращусь в Суд по делам несовершеннолетних. Я дойду вплоть до полиции!
В этом месте она онемела, и ее испуганные глаза вылезли из орбит. Дон Ариовальдо вытащил свой огромный нож и пошел на нее. Казалось, что она сейчас упадет в обморок.
— В
таком случае, идите, сеньора. Но идите сейчас же. Я нормальный человек, но у меня мания, отрезать языки колдуньям и шарлатанкам, которые лезут в чужую жизнь…Она отстала, прямая как метла и уже издалека, развернулась, и, тыча зонтиком…
— Теперь вы увидите!..
— Сгинь с моих глаз, колдунья из Кроксоксо!..
Она открыла зонтик и исчезла на улице, очень довольная собой.
Вечером, дон Ариовальдо подсчитывал прибыль.
— Ну, все, Зез'e. Ты был прав, ты принес мне удачу.
Я вспомнил Марию де ла Пенья.
— Она сделает что-нибудь?
— Ничего она не будет делать, Зез'e. В лучшем случае она поговорит со священником и тот ей посоветует: «Лучше оставить все как есть, донья Мария. Эти люди из севера не любят шутить».
Положил деньги в карман и сжал сумку. Затем, как это он делал всегда, засунул руку в карман брюк и вытащил согнутый буклет.
— Это для твоей сестренки, Глории. Он потянулся: — День был необыкновенный!
Мы отдохнули несколько минут.
— Дон Ариовальдо.
— Что случилось?
— А что означает «колдунья из Кроксоксо»?
— Откуда я знаю, сынок? Я это выдумал в один миг со злости.
Он весело рассмеялся.
— И вы бы ее зарезали?
— Нет. Это было только для испуга.
— А если бы вы ее зарезали, то чтобы из нее вышло, кишки или пакля как у куклы?
Он рассмеялся и с чувством погладил меня по голове.
— Знаешь что, Зезе? Мне кажется, что в действительности, вышло бы дерьмо.
Мы оба рассмеялись.
— Однако ты не бойся. Я не из тех, кто убивает. Даже курицу. Я так боюсь, своей жены, что она бьет меня палкой от метлы.
Мы поднялись и направились к вокзалу. Он сжал мою руку и сказал:
— Для большей безопасности мы пару раз пройдемся, не заходя на ту улицу.
Он с силой сжал мою руку.
— До будущего вторника «партнер».
Я утвердительно кивнул головой, пока он поднимался ступенька за ступенькой по лестнице. Сверху он крикнул мне:
— Ты ангел, Зез'e…
Я показал ему, прощай, рукой и начал смеяться.
— Ангел! Это потому что он не знает…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Это было, когда появился Мальчик Бог во всей своей печали
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Летучая мышь
— Бегом, Зез'e, а то опоздаешь в школу!
Я сидел за столом, пил свою чашку кофе с сухарем, жуя все это не торопясь. Как всегда я опирался локтями на стол и смотрел на листик, прилепленный к стене. Глория нервничала и была раздраженна. Ей не терпелось выпроводить меня из дома, чтобы заняться утренними делами, чтобы в покое выполнить каждую работу по дому.
— Иди, чертенок. Ты даже не причесался; бери пример с Тотоки, который всегда готов к нужному времени.
Она принесла из залы расческу и причесала мои белокурые волосы.
— Даже этого плешивого кота, не надо причесывать! Приподняла меня со стула и осмотрела всего. Да, рубашка была чистая, штаны тоже.
— Теперь пойдем, Зез'e. Тотока и я закинули за спину свои рюкзаки с книжками, тетрадками и карандашом. Никакой еды: это — для других детей.
Глория сжала дно моей сумки, почувствовала объем мешочков с шариками, и улыбну-лась; в руках мы несли теннисные тапочки, чтобы одеть их, когда дойдем до Рынка, недалеко от Школы.