Моё "долго и счастливо"

Я скорчилась в углу, пытаясь абстрагироваться от вони и мышиного писка. А, и насекомых. Скоро я их тоже почувствую. И хорошо, если только их.

Интересно, это фрэснийская тюрьма или ещё какая?

Обхватив колени руками, я сжалась, пытаясь сохранить тепло.

Ни Алена, ни медальона-амулета не было.

Спасать меня некому. И при таком раскладе я очень скоро окочурюсь здесь от холода.

Закусив губу, я тихо застонала.

Глупая. Глупая Катрин.

Глава 8

– А вот хрен вам… А вот и не замёрзну, - бормотала я дрожащими губами. Изо рта вырывалось облачко пара, но я уже не могла им согреться.
– А вот и не замёрзну… Подавитесь… А вот и… И…

“Если я засну, я умру”, - билась мысль. Какое-то время назад только она меня и бодрила. Сейчас же я с ужасом думала, что скоро мне станет всё равно.

– Не умру, - бормотали губы, а облачко пара всё вырывалось, хотя внутри давно заледенело.
– Не умру…

Я пробовала ходить - говорят, помогает согреться. Какое там! Пол ледяной. Я пробовала колотить кулаком в дверь. Сбила руки до крови, зато немного согрелась.

А совсем недавно я на полном серьёзе обдумывала, может ли Эдвард так развлекаться - закрыть меня в темнице, чтобы замёрзла до смерти. Эд, которого я знала, не мог сделать так даже со злейшим врагом.

Но кто сказал, что я вообще Эдварда знала?

– Не… замёрзну… не… замёрзну… за…мёр…зну…

В голове шумело и даже бегающие совсем рядом мыши - вот твари, и не холодно же им!
– уже не смущали.

Ног и рук я давно не чувствовала.

– Если я… засну, - попробовала начать я… и провалилась в сон.

Всё. У всего есть передел. У меня, вот, тоже.

Я боролась.

Я проиграла.

Ну, блин… и… вот.

Напоследок мне снилась какая-то дрянь.

Сначала, по законам жанра, было тепло. Даже жарко. У-у-у, даже очень жарко, я просто вся горела, и никто не подал бедной девушке воды, сволочи!

Сволочей было двое - оба в дорогущих костюмах, сложных, капустных. Оба уже далеко не молоды. И обоих я не знала.

Что, спрашивается, в моём сне делают незнакомые мужчины, обоим из которых за сорок? Я бы не отказалась от золотоволосого зеленоглазого красавца, желательно раздетого. И за отдельную плату - пусть будет Эдвардом. Я ему тогда покажу ролевое удушение в рамках постели… Что, раз девственница, то ничего не умею, да? Ха, а Интернет на что?

Мда, но вместо этого мне достались какие-то мужики. Ну хоть на костюмы их полюбоваться… Хотя от россыпи камней и вышивок глаза слезятся. Безвкусица. Эд никогда так не одевался…

А ещё эти незнакомцы оказались весьма невежливыми. Они тыкали в меня пальцами - сначала. Потом они меня дёргали и вертели. И при этом разговаривали. Сначала тихо, потом, глядя уже только друг на друга, - на повышенных тонах.

Но самое неприятное - я не знала языка, на котором они говорили. Ну вот совсем. Вообще.

Кошмар, меня даже предсмертный бред не уважает. Выдаёт какую-то тарабарщину.

– Ребят?
– простонала я, привлекая внимание.
– А может, вы того… на фрэснийский перейдёте? Или ещё лучше - на русский.

“Ребята” дружно уставились на меня. Потом, кажется, что-то переспросили.

– Не компри па, - откликнулась я по-французски и, зевнув, закрыла глаза.

И очень удивилась, когда очнулась.

– Блин, я даже умереть нормально не могу, - прохрипела я, содрогаясь от холода.

Тюрьма была той же, мыши - вроде теми же. Усталость и слабость - совершенно такие же. А вот сарафанчик как-то изрядно поистрепался, особенно в районе подола.

Я судорожно задёргалась, пытаясь осмотреть себя. Но в итоге голова закружилась, и я упала. И, кажется, опять заснула - или потеряла сознание?

Второе пробуждение оказалось куда менее приятным - меня дёрнули за волосы, принуждая встать.

Я взвизгнула и рухнула на колени - ног по-прежнему не чувствовала.

Меня снова дёрнули.

– Мужик, ну ты это - поаккуратнее!
– прохрипела я.

В ответ мне съездили по губам. Рот мгновенно наполнился кровью, что резко отбило всякую охоту говорить.

В камеру, распугав мышей, зашли - гуськом - стражники (у этих была характерная ало-чёрная форма, тоже мне незнакомая), а следом - уже знакомые мне незнакомцы в аляповатых одеждах. Эти степенно переговаривались - по-прежнему на странном языке. В основном между собой, но разок вроде бы спросили что-то у меня. Естественно, я не поняла и промолчала. Тогда тот же изверг, дёргавший меня за волосы (или уже другой?), одним точным (очень точным, гад) ударом свалил меня на пол.

Я не дурочка, я понимала, что если мы ещё вот так “пообщаемся”, меня скоро потащат в пыточную. Я наблюдала подобное в фильмах и пару раз видела такие трупы, которые король-колдун потом оживлял. Они были весьма… неаппетитны.

Так что когда после очередного непонятного вопроса я сжалась, а садист-стражник, в который раз дёрнув мои несчастные волосы, размахнулся, я уже почти желала, чтобы они все убрались и дали мне спокойно помереть от холода.

Уж лучше от холода, чем…

Но тут дверь снова распахнулась, и в камеру зашли сначала Проклятые, а следом - Эдвард. Выглядел он усталым, бледным, с синяками под глазами, - в общем, не ахти, но точно лучше меня, так что всё, что я почувствовала - дикую усталость и отчаяние. Ну хоть вой.

Ясно. Это наверняка благодаря ему я оказалась в этой тюрьме, и теперь он будет исполнять обещание устроить мне счастливую жизнь. Не знаю, но почему-то сейчас, глядя на него, я в этом не сомневалась.

Знакомые “незнакомцы” бросились к нему и заголосили на своём тарабарском. А фрэснийский принц-наследник удивлённо осматривался, пока не нашёл взглядом меня.

Ну давай, включай свою пластинку про “ведьму”. Тащи меня в пыточную, убивай остатки любви, как бы патетично это ни звучало. Вперёд. Я же для тебя дрянь, мерзавка, которая с тобой играла. И сколько бы раз я ни кричала, что тебя обманули, ты мне никогда не поверишь. И я понимаю. Я понимаю. И я бы может и нашла силы обвинить себя в том, во что ты превратился. Но не сейчас, глядя тебе в глаза. Сейчас я сама выкрикну тебе все эти “мерзавец” и “негодяй”. Потому что ты теперь… ты теперь… ты…

Я отвернулась и закашлялась, а когда пришла в себя, Эдвард общался с “незнакомцами”. На их языке. И длилось это долго - я чуть не заснула. Или не замёрзла. Но, помню, когда вздрогнула от очередного вопроса - громкого, явно обращённого ко мне, а стражник, так меня и держащий, снова попытался ударом привести в чувство… И помню, очень удивилась, когда Эдвард, прервав беседу с одним из “незнакомцев”, бросился ко мне. Я сжалась - сейчас ещё и он добавит, рядом ахнули, а когда я обернулась - тот солдафон, который меня бил, держался за скулу, а Эд холодно его отчитывал - судя по тону.

Больше меня не трогали, и вообще и “незнакомцы”, и их стража довольно скоро убрались из камеры - надеюсь, к чёрту.

Зато остались Проклятые. И Эдвард.

Что, нам свидетели не нужны, да? Пусть никто не знает, правильно. Пусть для остальных ты останешься таким же галантным рыцарем на белом коне, каким был для меня. А я - что? Я же всё равно скоро умру. Ты же обещал лично зажечь для меня костёр. А мы же оба знаем, что ты всегда исполняешь обещания.

Дура я была, что не поверила Алену. Кончено всё. Да я и вообще не шибко умная, похоже. Бороться пыталась.