Мое карательное право

— Я хочу, — в полной тишине продолжил я, — чтобы вы рассказали мне про Организацию, которая желает зла мне, моему роду, моему банку и всей империи. Я хочу знать о ней все, что знаете вы… Или вы открываете рты, или я всех вас убью.

— Да вы чудовище! — не выдержав, крикнул кто-то с другого конца стола.

— Зависит от того, — отозвался я, — что вы мне расскажете. А теперь говорите!

Собравшиеся судорожно заерзали на стульях, бегая глазами по скатерти, по вину, друг по другу, ища хоть какой-то выход и понимая, что его нет. Они сейчас и правда были как жуки в коробке, вдруг осознавшие, что только от меня зависит, будут они жить или все подохнут.

После секундной паузы один из дворян с шумом выдохнул:

— Я ничего не знаю!.. Вообще ничего!..

— Солжешь, — шагнув к нему, сурово произнесла Вэл, — отрежу тебе язык. Методы небесного суда это позволяют.

— Советую не лгать, — кивнул я. — Она разбирается во лжи.

Его глаза резко уехали на лоб.

— Знаю, что есть Организация! — затараторил он. — Знаю, что они хотели вас убрать! Но я не участвовал… Не хотел марать руки!..

Несколько мгновений хранительница небес пристально смотрела на него.

— Это правда, — наконец произнесла она.

— Кто следующий? — я отвернулся к остальным гостям.

— А противоядие? — нервно выдохнул допрошенный.

— Выпьешь вместе со всеми. Вернее, с теми, кто его заслужит.

Больше их не надо было уговаривать. Слова полились по залу, будто где-то в мозгах у присутствующих прорвало плотину. Слушая, я вычеркивал из списка в своей записной книжке строчку за строчкой. Даже Шереметьев сквозь стоны на полу выдавил признание. Хотя признанием это сложно назвать — как и все, кто говорил до него, князь знал про Организацию, но в ней не участвовал. Надо же, какое благородство: тоже не хотел марать руки, надеясь, что их замарают другие.

Закончив, он снова распластался по полу, а я вычеркнул из книжки очередную строчку.

“23. князь Шреметьев”

На пару мгновений клуб погрузился в тишину. Высказавшиеся медленно восстанавливали дыхание, как после панической атаки — так я на них влиял. Оставшиеся же — примерно треть присутствующих — кусали губы и беспокойно ерзали на стульях, опасаясь даже смотреть в мою сторону и не решаясь говорить.

— А что будет с теми, — наконец подал голос граф Литвинов, молчавший все это время, — кто состоят в Организации? Вы их убьете?..

— За откровенное признание, — я перехватил его дергающийся взгляд, — оставлю им жизнь. В конце концов, они же тоже не смогли меня убить.

Он криво ухмыльнулся, уже не переживая за свои морщины.

— Я — член Организации.

— Кто еще кроме вас? — спросил я.

— Думаю, вы уже и сами поняли, — граф выразительно обвел глазами стол.

Все, кто до этого молчали, тут же потупились, как провинившиеся школьники.

— Здесь все? — уточнил я.

— Еще старик Зимин.

Вот уж даже не удивительно.

— Он лидер?

— Нет, — Литвинов мотнул головой. — Но он и генерал Зарецкий были к лидеру ближе всех. Только они знают его имя и лицо. Для остальных это такая же тайна, как и для вас.

— И зачем же вы пошли за безымянным лидером?

— Он обещал, что в новой империи, без Воронцовых и вашего банка, мы все получим больший статус и влас…

Неожиданно граф осекся на полуслове. Из его груди вырвался хрип — такой же надсадный, как тогда у генерала Зарецкого, будто его сжимали тисками, выдавливая остатки воздуха. Его глаза глубоко закатились, голова и плечи припадочно затряслись, и он рухнул лицом на скатерть, импульсивно дергаясь. Следом, не давая опомниться, такой же хрип понесся по залу, повторяясь раз за разом — те, кто, как и он, состояли в Организации, бешено затряслись, словно подхватили одну лихорадку. Задыхаясь, они падали кто на стол, кто со стульев, колотились как в конвульсиях, а потом неподвижно замирали — все до одного. Хватило всего пары секунд, чтобы треть присутствующих замолкла навсегда. Похоже, и эти, сами не зная, были связаны какой-то клятвой.

— Яд! — завопил с пола Шереметьев. — Яд подействовал! Вы их отравили!

— Нет, — я качнул головой, — их убил не я. В ваших бокалах не было яда.

В конце концов, я же не настолько сумасшедший, чтобы отравить верхушку столичной аристократии — по крайней мере, массово. Если бы травил, делал бы это по-тихому, отлавливая их по-одному.

— Ну а Меньшиков! — воскликнул один из дворян. — Он же мертв!

— Юра, — позвал я, поворачиваясь к краю стола, из-под которого торчали ноги, — поднимайся уже.

Тот, однако, продолжал усердно изображать труп.

— Помочь ему, хозяин? — промурлыкала Крис.

Ноги мигом дернулись и вскочили сами. По залу пролетел нервный вздох, будто они увидели ожившего мертвеца.

— Ну и как я? — ухмыльнулся Меньшиков, отряхиваясь.

О нашей с ним неприязни знали все, а потому он был последним, кого бы заподозрили в помощи мне. Мне же нужна была наглядная демонстрация, как работает “яд” — на случай если мне не захотят сразу верить. Так что днем я нашел Юру в городе.

— Ты нужен.

— Ага, сейчас, — фыркнул он, — разбежался тебе помогать!

— Чего непонятного? — демоница появилась рядом из ниоткуда. — Хозяин сказал, что ты нужен, значит, ты нужен!..

Меньшиков с шумом выдохнул.

— Ну и чего тебе надо?

Однако когда услышал план, согласился аж с восторгом, заявив, что всегда мечтал сыграть какую-нибудь драматическую роль. Ну какую драматическую роль, Юра — ты же тот еще клоун. Хотя сыграл сегодня, надо признать, он очень правдоподобно.

Воздух резко наполнился скрипом стульев. Оставшиеся в живых стремительно повскакивали с мест, кроме Шереметьева, баюкающего сломанную ногу на полу, и его приятеля, приколотого к стулу и столу. Хранительницы дружно шагнули к двери, загораживая проход.

— Сожалею, господа, — сказал я, — но просто так вы отсюда не уйдете.

Взгляды дворян судорожно заметались по моим охранницам — хотя, судя по лицам, уже многие догадались, кто на самом деле эти две милые на вид девушки. Словно признав поражение, все обреченно уставились на меня.

— Вы все сегодня здесь, — продолжил я, — потому что знали о грозящей моей семье опасности, но предпочли молчать и ничего не делать. А значит, вы одобряли это. Ждали моей смерти и смерти близких мне людей. В моих глазах вы тоже заслуживаете смерти.

Казалось, все, кто стояли, сейчас рухнут на пол к лежащим там трупам.

— Однако я дам вам шанс, — неспешно добавил я. — Если прямо здесь и сейчас присягнете на верность мне. Поклянетесь перед всевидящим взором небесной хранительницы, что больше никогда не будете интриговать против меня и никогда не навредите моему роду. А что случится с теми, кто нарушит клятву, вы можете увидеть сами, — я показал на мертвых.