Моё сердце в тебе бьётся

– Да? А мне так можно? – и пошлая улыбка растянула губы подлеца.

– Нет! Забудь, что я сказала! Живо! – очухалась я и вспыхнула от негодования.

– Уже забыл, Алёнка. Буду ждать, когда сама покажешь, – а я же на его слова только фыркнула.

– Жди, Никит, только не удивляйся, когда покроешься тленом, – застегнула я застежку, а потом развернула его к себе, поправляя свое богатство в чашечках.

А потом подняла глаза на Соболевского и, прищурившись, спросила.

– Что с тобой? Ты чего так задышал?

– Ничего, – сквозь стиснутые губы выдохнул парень, – нормально все.

– Да как же! Вчера стоял глаза закатывал, сегодня вот это исполняешь. Что за припадки? – насупилась я.

– Просто…да просто мои руки на твоей груди и…

– И что?

– Ничего, Алёна! – вдруг неожиданно громко рявкнул на меня Соболевский, – Все, спасибо за помощь, но дальше я сам. Давай, шевели колготками, там твой кофе остывает.

– Раскомандовался тут…

– Алёна! Иди! А то на учебу опоздаем. И да, после пар опять по магазинам поедем. Накупим тебе спортивных лифчиков, чтобы я не пыхтел, а ты не ругалась на меня.

– Согласна, – кивнула я благосклонно и наконец-то покинула гардеробную.

И да, это было совершенно иррационально, но я от чего-то верила Соболевскому. В то, что он не смотрит на меня, не трогает и тем самым сохраняет при всех исходных данных мои личные границы.

И я ему за это была…благодарна?

Ой! Кажется, у меня начались проблемы с головой!

Глава 31 – Прости.

POV Алёна

– Ник…Ой, то есть, Никита?

– Чего тебе надобно, старче? – улыбается он мне с дивана, да так сахарно, что я не выдерживаю и тут же показываю Соболевскому язык.

Глупо? Знаю, но мне так нравится бесить его.

– Мне бабуля позвонила.

– Вот это событие! Отмечать будем? – театрально приподнимает брови парень, а я только фыркаю и закатываю глаза.

– Я не могу ей ответить. Сечешь тему? Ей семьдесят шесть и у нее есть трудности с мессенджером, – словно дитю малому выговариваю я своему «другу».

Неделя в новом статусе почти минула и у меня, черт возьми, немного дергался глаз. Ибо мой заклятый враг слишком много себе позволял, слишком сладко и часто мне улыбался, слишком много накупал мне одежды, слишком косил под обычного человека, хотя я и знала точно, что он дьявол во плоти.

Нет! Хуже!!!

А теперь еще и это – мне светило познакомить ненавистного Соболевского с самым близким человеком на свете – бабушкой. И не дай Бог он выкинет какой-то фокус-покус, за который мне захочется открутить ему башку! Так-то с него станется, чисто ради прикола.

– Как зовут нашу милую бабулю? – подскочил с кровати Никита и тут же попытался выдрать телефон из моих рук, но не тут-то было.

– Вай, обороты сбавь! Мою, а не нашу!

– Давай не будем заставлять пожилого человека нервничать и ждать. Гони имя и телефон. Живо, Алёна!

– Ай, как меня бесит, когда ты начинаешь командовать, – фыркнула я, но свою потрепанную трубку все же вложила в его ладонь.

– Привыкай, – выдал и тут же, поджав губы, почему-то уставился на меня как на прокаженную.

– Что?

– Капец, Княжина! Ну, что это за древняя развалюха? Короче, все, сил нет больше на это смотреть. Сегодня уже поздно, но завтра поедем и купим тебе новый телефон.

– За деньги твоего отца? – ощетинилась я.

– Нет, на мои личные, – терпеливо пояснил Соболевский.

– Да, что ты говоришь? – скептически сложила я руки на груди.

– Да, Алёна. Я не жалкий кичливый мажор и не белоручка. И просто так, за красивые глаза, мне отец бабки не дает, – и он говорил это все без всякого хвастовства и бахвальства.

– Что же ты, белоручка, с моей работы так поспешно уволился, м-м? Или у кассы стоять стыдно? – гнула я свою линию.

– Нет, не стыдно. Просто я предпочитаю интеллектуальный труд. Еще вопросы?

– Это была моя работа, а не твоя! Ты мог взять отпуск, а не сразу шашкой махать, – психанула я, снова раскаляясь от гнева на его самоуправство.

– Да я уже сто раз за этот косяк извинился! – взмахнул руками парень.

– Да хоть сто один! Я тебя все равно ненавижу! – потрясла я кулаком.

– Н-да, офигенное рвение вернуть все назад, Алёнка, – и Соболевский поднял большой палец к верху, чем почему-то осадил меня до невозможности.

– Я стараюсь! Это ты вечно все портишь, Никита. Постоянно пытаешься все за меня решать и вечно командуешь. Никакого взаимовыгодного партнерства, вот что я тебе скажу, – выдала я и уперла руки в бока.

– Напоминаю, что твоя бабуля ждет звонка, пока ты тут без конца и без края на жизнь жалуешься, – резко перевел тему Соболевский и я закатила глаза. Вот вечно он это исполняет, когда сказать в свое оправдание больше нечего.

– Набирай. Только зови ее просто – баба или бабуля. И маму так же.

– Так точно, мой капитан.

И тут же нажал кнопку вызова, а потом и поставил на громкую связь, чтобы, если что, я ему суфлировала. На том конце трубку подняли только со второго раза, но все же свершилось.

– Алёнушка, ну ты там, где потерялась?

– Привет, ба. Да немного по учебе замоталась, прости, пожалуйста, – елейным голосом пропел Соболевский.

– А-а-а, ну я так и поняла. Слушай, внучка, совет мне нужен. Наташка, мать твоя, совсем с ума спятила. Связалась с Гавриловым с соседнего поселка. Он ей так мозги запудрил, ой! Науськивает, окаянный, квартиру в Питере продать и ему деньги на бизнес одолжить, а та и уши развесила. Любовь у нее, видите ли. А этому козлу, прости Господи, какой бизнес? Он все в унитаз спустит! Да у него ж еще и семеро по лавкам с голодными ртами сидят и четыре бывшие жены. Ой, внученька, что делать-то? – запричитала бабушка, чуть ли не плача.

– Так, ба, стоп. А у квартиры сейчас кто собственник? – тут же задал в лоб вопрос Соболевский.

– Так ты и мать.

– Ну и не волнуйся тогда, я не дам ей добро на продажу, – хмыкнул парень.

– Не дашь? Наташка уверена, что уговорит тебя. Сунет после продажи немного денег, и ты согласишься, – расплакалась старая женщина.

– Ба, ну не плачь, – громко произнес парень, а потом тут же шепотом задал вопрос мне, – сколько до твоей деревни ехать?

– На поезде четыре часа, потом пересадка и еще час на автобусе, – пробухтела я тихонечко, хотя совершенно не понимала, к чему Соболевский задает свои вопросы.