Моё сердце в тебе бьётся

– Соболь, а правда, что вы с Княжиной расстались? – с пеной у рта выспрашивает парень, захлебываясь совершенно неуместным восторгом.

– Нет, – рычу я и марширую в сторону аудитории, где должна проходить последняя пара.

– Нет? – расстроенно тянет тот в ответ, – А все говорят, что да. Сама Алёна так сказала.

– Она пошутила, – сквозь зубы вытолкнул я и почти задохнулся от паники.

Все! Звездец! Разболтала уже «расчудесную» новость. Ну ничего, ничего… я потом этой балаболке задницу за все вместе надеру.

– Блин, жалко. А я хотел ее на свидание пригласить, раз вы все.

Я резко остановился и пришпилил надоедливого парня взглядом так, что тот покраснел и затоптался на месте, как козлик на веревочке.

– Повторяю еще раз для особо одаренных! Алёна – это табу. Для всех. Еще вопросы?

– Понял, Соболь. Вопросов больше не имею.

– Свободен, – махнул я рукой и раздражитель тут же испарился.

Ишь! Налетела стая шакалов…

И снова пошагал в сторону аудитории, а перед дверью притормозил, поправил толстовку, пригладил волосы, выдохнул и только тогда перешагнул порог. И вылетел в астрал.

Вот так она действовала на меня. Всегда!

Сколько себя помню, так и было – увидеть Княжину и умереть.

Сидит за партой, подперев подбородок, привычно рисует на полях тетради каракули и губы свои шикарные кусает. Когда уже это буду делать я? Да и буду ли…Черт!

Шагнул ближе и вся аудитория загудела, видя, что я целенаправленно, как ледокол и с букетом наперевес, пру к своей неизменной цели. Подошел к ее парте и замер, ожидая, когда же она поднимет на меня свои глаза.

Бам! Удар в солнечное сплетение. Нет, всего лишь привычная реакция на ее взгляд.

– Привет, – тихо произносит она, а потом смотрит на цветы.

– Привет, – киваю я и сглатываю зашкаливающее напряжение. В груди бушует ураган «Катрина», но я за долгие годы уже к этому привык.

– Красивые, – как-то грустно произносит она, – она не приняла?

– Пока не знаю, – пожимаю плечами, – еще не дарил.

– Сейчас будешь?

– Буду, – киваю решительно.

– Она в нашей группе что ли учится? – переходит на шепот Алёнка и быстро оглядывается по сторонам.

– Да, – выстреливаю я словом.

И жду, когда же до нее наконец-то уже дойдет вся прелесть ситуации.

Давай, девочка моя, соображай уже!

– Но…э-э-э, – тянет она, а потом испуганно вскидывает на меня глаза.

Все, дальше тянуть уже некуда.

– Это тебе, Алёна, – протягиваю я ей гортензии, но она только таращится на меня и даже не шевелится.

И все моё тело пронзила молния. Сердце в груди загудело, легкие забило стекловатой и по венам заструился кипяток в ожидании приговора.

– Мне? – ошарашенно.

– Тебе, – утвердительно.

– Зачем? Не надо мне, – отрицательно трясет головой и снова повторяет испуганно, – не надо.

– Надо, – все-таки кладу я белоснежную охапку на ее парту и припечатываю правдой, – надо было каждый день в школе таскать тебе цветы, а не дичь творить. Прости, Алёна, прости меня, пожалуйста.

Мгновения полнейшего ступора в ожидании хоть какого-то ответа, но мне так и не суждено было его услышать.

Звонок. И преподаватель входит в аудиторию, а потом на место рядом с Княжиной садится Нечаева. Смотрит на нас с диким интересом, полирует букет на столе взглядом, криво и слегка сочувственно улыбается мне, а я понимаю, что почти разбился.

– Соболевский, займите свое место, – резко вырывают меня из режима ожидания слова преподавателя, а потому мне ничего более не остается, как только развернуться и уйти на последнюю парту, где я по своему обыкновению всегда и сидел до наших псевдоромантических отношений.

И снова я тут, а хочется к ней. Да так, что зубы сводит, кости трещать и суставы выкручивает в тоске по несбыточному. Никогда моей не была, а я уже скучаю до безумия.

И всю пару только и делаю, что обгладываю ее образ. Сидит, даже не шевелится, глаза в одну точку. Нечаева рядом что-то шепчет ей на ухо, но реакции нет.

Просто нет.

По нулям.

Звонок и Алёнка резко подпрыгивает, а потом, как бесом одержимая, начинает как попало запихивать в рюкзак свои тетради. Всего пять секунд и ее нет. Выскочила из аудитории как пробка из бутылки.

И букет белоснежных гортензий на столе оставила.

А мне как пуля в лоб. В упор и навынос.

Взгляд Нечаевой в мою сторону, вздох сожаления, а в следующее мгновение девчонка подхватывает цветы и несется вслед за своей подругой.

А я как сидел, так и остался. Привалился щекой к прохладной поверхности парты и прикрыл глаза, уговаривая себя не умирать от острого чувства разочарования к себе и к этому миру, в котором я по-прежнему ни на сантиметр не приблизился к своей мечте.

Вот и подкатил.

И смех, и грех…

Глава 40 – Молчание – знак несогласия.

POV Никита

Неделю я тупо боялся подойти к Алёне, все ждал чего-то. Что она переварит новость, что осознает что-то для себя, смирится с реалиями и наконец-то сможет хоть что-то мне ответить, но…

Видимо надо было ждать две недели, а может и вовсе год, прежде чем в ее голове осел бы весь пепел сожженных воспоминаний прошлого, где я не чертов больной агрессор, а чертов больной влюбленный идиот.

Ровно через семь дней, в следующий вторник я просто пришел на пары и в огромном лекционнике сел рядом с Княжиной. А деваться-то некуда! Потому что звонок уже прозвенел и препод уже что-то нервно строчил на доске, а с другой стороны от девчонки как приклеенная сидела Нечаева и прятала в своих густых волосах улыбку.

М-да, я бы тоже улыбался, если бы все не было так хреновастенько.

Поэтому, я только криво обнажаю зубы в оскале, а потом сажусь, поджимаю Княжину и упорно выкладываю тетрадь на стол.

И все. Пара, поток информации, монотонный голос лектора, вопросы, ответы и космические корабли, которые бороздят просторы необъятного космоса. Вообще плевать, о чем думать, лишь бы не улетать в эйфорию от ее близости, запаха и вида пухлых губ, которые девчонка нервно кусает, будучи недовольной моим, таким близким присутствием.

А для меня эти жалкие девяносто минут как глоток чистого, свежего, морозного воздуха после душной камеры, в которой я неделю томился без нее. Боже, зачем? И как я не сдох вообще? Непонятно…