Мое тайное соглашение

Смех за соседним столом привлекает мое внимание. Поднимаю глаза и тут же жалею об этом. Сам дьявол во плоти, неизменно в костюме и все так же убийственно привлекательный, сидит, низко наклонившись к уху Маргарет, и рассказывает ей что-то очевидно увлекательное. Его рука покоится на спинке ее стула, и выглядят они так, будто их связывают не только трудовые отношения. Если точнее, будто они безудержно занимаются сексом все свободное от работы время.

«Ну ты же сама отказалась идти к нему в номер», — резонно замечает мое подсознание, — «вот она не отказалась, сиди теперь и смотри».

Маргарет снова откидывает голову назад и хохочет в голос. Ее смех слегка хриплый и очень сексуальный. Даже я не могу этого отрицать. Хотя очень хочу, чтобы она смеялась как злобная старая ведьма. И желательно еще противно кашляла.

Сегодня на ней бархатный топ и идеально сидящие белые брюки по фигуре. Тёмные блестящие волосы выпрямлены. Судя по виду, она не простила нам с Эндрю вчерашний вечер и сегодня собирается пойти ва-банк. И очевидно, ей это удается.

Подходит официант, и я делаю заказ. Стейк с гарниром из спаржи и бокал красного вина. Чувствую себя очень правильной и в награду намазываю ароматную булочку сливочным маслом со специями. Сплошные жиры и углеводы, превосходно! Наверняка, Маргарет себе такого не позволяет.

Невольно перевожу взгляд на соседний стол, там тарелки уже пусты. Видимо их ужин начался значительно раньше нашего. Не могу себя пересилить и встречаюсь глазами с Эндрю. Он, лениво потягивая виски, наблюдает за тем, как я кусаю булочку. Глаза его темнеют. КТО БЫ МОГ ПОДУМАТЬ. Хотя возможно, это рисует мое воспаленное воображение, потому что в следующую секунду Маргарет прижимается грудью к его плечу, наклонившись к самому уху, и наш зрительный контакт прерывается.

Потому что смотреть человеку в глаза, когда сексуальная брюнетка шепчет ему что-то очевидно непристойное, неловко.

Больше в их сторону я не смотрю. В номер поднимаюсь, не дождавшись десерта, и с тоской посмотрев на кровать, возвращаюсь за ноутбук. По крайней мере, работа спасает от глупых мыслей.

Глава 20

Приходится признать, что от глупых мыслей меня ничего не спасет. Они повсюду. Я только и делаю, что думаю о вчерашнем поцелуе.

Больно закусываю губу при мысли, что вообще-то могла прихватить с собой его пиджак, сейчас завернуться в него и вдоволь насладиться своим безумием.

Со стоном откладываю ноутбук в сторону и плетусь в душ. Нужны тонны ледяной воды, чтобы унять эту ноющую боль в груди. Сейчас мне кажется, что это единственный шанс не наделать глупостей и не пойти униженно стучаться в его номер, как Маргарет прошлым вечером.

Идею с холодной водой я, конечно, сразу же отметаю, и, постояв под приятными теплыми струями, наконец, закутываюсь в необъятных размеров халат. Влажные волосы заворачиваю в полотенце и роюсь в своем чемодане в поисках расчески как раз в тот момент, когда в мою дверь раздается тихий стук.

Сомнительно прищурившись, смотрю на источник звука. Кому я вообще могла понадобиться в это время? Вилл еще полчаса назад написал, что заваливается спать, больше в этой стране я, пожалуй, никому не интересна.

Неуверенно подхожу к двери, и взявшись за ручку, задерживаю дыхание: боюсь увидеть там лишь одного человека.

— Привет, — Эндрю стоит на пороге с, черт возьми, виноватым выражением лица, по-другому и не назвать. От шока я даже забываю в ответ поздороваться.

— Кажется, нам нужно поговорить.

Смотрю ему за спину, словно ожидая, что оттуда сейчас выпрыгнет Маргарет, как черт из табакерки.

— Заставишь меня торчать на пороге? — он поднимает вверх бровь. Нет, с виноватым видом я явно поспешила.

В спокойный разговор верится с трудом, особенно после того, что вчера произошло. Остаться с ним наедине, за закрытой дверью, в опасном соседстве с большой кроватью — худшая из всех идей.

— Это плохая идея.

— Элизабет, — устало произносит он, поднимая на меня свои черные глаза, — я пальцем к тебе не притронусь.

— Не могу обещать того же, — бурчу я и отхожу в сторону, пропуская его в свой номер.

Звук закрывающейся двери звучит как приговор. Эндрю по-хозяйски залезает в мини-бар, наполняет стаканы виски — для меня и для себя, — закатывает рукава рубашки и усаживается на один-единственный диван в этом маленьком номере, который, конечно же, не предназначен для большого количества посетителей.

Я отчетливо ощущаю свою наготу под пушистым халатом. А еще тюрбан из полотенца на голове. Если оставить волосы в таком состоянии, завтра можно будет смело подстригаться под каре. Расчесать я их просто не смогу. Плюю на нормы приличия и разговор, который по каким-то причинам должен состояться, и со вздохом, стянув с себя полотенце, принимаюсь с ненавистью водить расческой по волосам.

— Cядь, — Эндрю кивком головы указывает на место рядом с собой, и я, понимая, что веду себя не совсем разумно, с обреченным выдохом опускаюсь на диван.

Он мягко разворачивает меня спиной к себе, забирает из моих рук расческу и продолжает там, где я остановилась. Мы по-прежнему молчим. Это настолько интимно, что воздуха в комнате резко становится меньше. От нежного прикосновения его пальцев по телу бегут мурашки.

Он поочерёдно расчесывает каждую прядь моих волос, и закончив с последней, запускает руки в мои густые локоны. Я чувствую, как кончиками пальцев он проходится по моей голове, спускаясь все ниже по шее, к плечам, и почти скулю от удовольствия. Он перекидывает копну еще влажных вьющихся волос на левое плечо, и отодвинув край халата, прижимается горячими губами к правому. Я уверена, что вот-вот расплавлюсь и стеку лужицей на пол к своим белым тапочкам.

На несколько секунд Эндрю задерживает губы на моем плече, а затем возвращает ворот халата на место и отстраняется. Мне приходится взять паузу, чтобы прийти в себя. Пару раз глубоко втягиваю воздух, затем аккуратно облокачиваюсь на спинку дивана и делаю большой глоток обжигающей ароматной жидкости из стакана. Волосы пышной копной теперь лежат на моих плечах.

— Ты же обещал, — упрекаю я.

— Я соврал.

Наши взгляды встречаются. В комнате совершенно не хватает воздуха. Наконец он отводит взгляд, усаживается поудобнее, закидывает длинную руку на спинку дивана. На всякий случай делаю ещё один большой глоток из стакана и, преисполненная смелости для дальнейшего диалога, опускаю его на столик.

— Зачем ты здесь?

— Думаю, нам есть, что обсудить, — усмехается он.

— Это точно, — саркастично тяну я, — что это было? Ну, вчера… в лифте, — я внезапно запинаюсь. И зачем я вообще начала этот разговор?

— Ты имеешь в виду то, что мы целовались?

— Да, это.

Cмотреть куда угодно, кроме его лица.

— Это когда я прижимал тебя всем телом очень близко к себе?

Боже, да он решил меня уничтожить своим низким хриплым голосом.

— Когда мои руки скользили по твоей спине, которая выгибалась мне навстречу? Когда я провел языком по твоей нижней губе, и ты слегка…