Могикане Парижа

– Это вы хотите говорить со мной?

– Да, господин мэр, – ответил Сальватор.

– В таком случае потрудитесь сесть.

И он указал гостю на кресло, несколько напоминавшее мебель римского стиля.

Сальватор придвинул, насколько мог, это кресло к мэру.

После первых приветствий мэр спросил Сальватора:

– Что желаете вы, милостивый государь?

– Сведений, в которых вы имеете полное право отказать мне, господин мэр, – отвечал Сальватор, – но я все-таки надеюсь, что вы меня удовлетворите.

– Говорите, и если это не противоречит моим двойным обязанностям гражданина и мэра…

– Я думаю, что это будет так… Но прежде всего позвольте мне спросить у вас: сколько лет вы уже на этом посту?

– Четырнадцать, милостивый государь! – ответил мэр, приосаниваясь.

– Хорошо! – сказал Сальватор. – Итак, я желал бы знать имя человека, жившего в замке Вири в 1820 году.

– О! Собственником замка был тогда Жерар Тардье.

– Жерар Тардье! – повторил Сальватор, вспоминая крик, так часто вырывавшийся из груди Розы во время лихорадки: «О, не убивайте меня, госпожа Жерар».

– Честный, отличный человек, – продолжал мэр, – который, к нашему общему сожалению, оставил наш край вследствие ужасной катастрофы.

– Происшедший здесь?

– Да, именно здесь.

– В таком случае, господин мэр, я желал бы поговорить с вами именно об этом случае. Согласитесь ли вы рассказать мне его?

Те из наших читателей, которым случалось жить или которые и теперь живут в провинции, знают, с какой радостью хватается житель маленького городка за малейший случай, способный оживить хоть на несколько часов его однообразное существование; он не удивится, следовательно, лучу радости, блеснувшему в глазах мэра Вири, когда добряк почувствовал инстинктивно возможность развлечься интересной беседой с загадочным незнакомцем. Радость, блеснувшая на лице этого честного человека, была открытым упреком чересчур медленному течению времени и выражала явно насмешливую мысль: «Ты хоть и ползешь несносным черепашьим шагом, я все-таки назло тебе позабавлюсь».

Он рассказал Сальватору историю Жерара, Орсолы, Сарранти и двух детей со всеми мельчайшими подробностями; он ничего не пропустил, что только могло интересовать его слушателя и продлить рассказ. Он желал бы развить до бесконечности эпизоды этой кровавой драмы, чтобы удержать подольше такого интересного гостя. К сожалению, воображение мэра деревни Вири не отличалось изобретательностью: он рассказал только голые факты ужасной истории, уже известной нашим читателям.

Сверх того, он рассказал ее со своей точки зрения, так что героем этой драмы являлся Жерар, который в повествовании достойного мэра преобразился из убийцы в жертву. Мэр долго и печально описывал отчаяние этого самого Жерара. Потеря двоих детей, по словам мэра, была так ужасна для бывшего владельца замка, что он не мог вспоминать о ней без рыданий.

Сальватор слушал рассказчика с таким вниманием, что сразу заслужил его полную благосклонность.

– Но, – спросил Сальватор, когда мэр замолчал, – вы говорили только о Жераре, Орсоле, Сарранти и о двух детях…

– Да, – сказал мэр.

– Но разве там не было госпожи Жерар?

– Я никогда не слыхал, чтобы Жерар был женат.

– Вы не знали никого под именем госпожи Жерар? Припомните, пожалуйста.

– Нет… разве только… погодите!

И мэр улыбнулся насмешливо.

– Вот что, – продолжал он, – была действительно госпожа Жерар: та самая бедная Орсола, которую прислуга. желая снискать ее благосклонность, величала госпожой Жерар. Сударь, – прибавил мэр, – вы знаете, это общая слабость наложницы – желать, чтобы подчиненные их или те, которые от них зависят, давали им имена, на которые они не имеют никакого права… Это знали и бедные, маленькие дети, и когда они желали получить что-нибудь от их гувернантки, то всегда величали ее госпожой Жерар.

– Благодарю вас, – сказал Сальватор.

И, помолчав немного, добавил:

– Вы говорите, господин мэр, что, несмотря на розыски, никто не мог отыскать ни маленького Виктора, ни Леони?

– Никто, хотя искали долго и тщательно.

– Вы помните этих несчастных детей? – спросил Сальватор.

– Как же не помнить? Отлично помню.

– Я говорю об их наружности.

– Я как будто их вижу перед собою! Мальчику было тогда от восьми до девяти лет; он был очень красивый, высокий белокурый мальчик.

– С длинными волосами? – спросил Сальватор, невольно вздрогнув.

– Длинные волосы, в локонах, которые падали ему на плечи.

– А девочка?

– Девочке было лет шесть – семь.

– Белокурая, как ее брат?

– О, нет, это была решительная противоположность брату: тонкая, темноволосая, с большими великолепными, черными глазами, которые вследствие сильной худобы, казалось, занимали все лицо… Господин Сарранти был, вероятно, отчаянный злодей, если решился украсть у своего благодетеля триста тысяч франков и убить этих детей.

– Но, – спросил Сальватор, – вы сказали мне, кажется, что соучастником Сарранти в этом убийстве была огромная собака, которую постоянно держали на привязи и все боялись, как тигра.

– Да, – сказал мэр, – собака, которую брат господина Жерара привез из Нового Света.

– Куда же девалась собака?

– Кажется, я говорил вам, что господин Жерар в минуту отчаяния схватил карабин и застрелил ее.

– Так что собака была убита?

– Не знаю, сдохла она или нет; говорят, что она не была застрелена наповал.

– Вы не помните имени этой собаки?

– Постойте, я припомню… У нее было странное имя… как бы сказать вам? Ее звали Брезиль.

– А! – сказал сам себе Сальватор. – Брезиль – вы в этом уверены?

– Да, да, совершенно уверен.

– Это ужасная собака никогда не кусала детей?

– Напротив, она их очень любила, в особенности маленькую Леони.

– Теперь, господин мэр, мне остается еще попросить вас об одном одолжении.

– Каком? – вскричал мэр, желавший с радостью угодить человеку, который спрашивал так учтиво и слушал так внимательно.

– Я не могу проникнуть в замок, где живут теперь посторонние люди, – продолжал Сальватор, – тем не менее…

Он остановился.

– Продолжайте, что желаете вы знать? – сказал мэр. – Если я в состоянии удовлетворить ваше желание, то сделаю это непременно.

– Я желал бы иметь план нижнего этажа, кухни, погреба, оранжереи.

– О! – сказал мэр. – Это очень легко! Во время следствия, которое было прервано за отсутствием Сарранти, план был сделан в двух экземплярах.

– Где же теперь эти оба плана? – спросил Сальватор.

– Один прикреплен к делу, которое находится у королевского прокурора, а другой до сих пор лежит в моем столе.

– Позволите ли вы мне снять копию с вашего экземпляра? – спросил Сальватор.

– Разумеется!

Мэр несколько раз пересмотрел свои папки, прежде чем нашел искомый предмет.

– Вот то, что вы ищете, – сказал он, подавая план Сальватору – Если вам нужна линейка, карандаш, циркуль – все это вы можете найти у меня.

– Благодарю, мне не нужно снимать точных размеров. Достаточно, если я буду знать общий характер местности.