Могильный червь

– У тебя красивые кольца, - сказала ей Лиза.

Полегче. Не хвали ее слишком много. Не смущай ее.

Червь изучала многочисленные кольца на пальцах в свете свечей. Они поймали сияние и держали его, мерцая, сияя, искрясь. Лиза с нарастающим ужасом заметила, что многие из них оказались обручальными кольцами.

– Они мои, - сказала Червь.
– Не твои.

Лиза снова сглотнула.

– Я знаю. Они просто хорошенькие. У меня дома полно красивых украшений. Я люблю украшения.

Червь села на ее покрытые струпьями колени и задрала рубашку. Ее живот был идеально круглым, почти восковым, и не было никаких сомнений, что она беременна. В ее пупке, покрытом старыми пятнами крови, было маленькое серебряное колечко.

– Откуда... откуда у тебя такие красивые штуки?
– cпросила Лиза, зная, что не должна показывать страх, потому что Червь была практически животным, и она учуяла бы страх, как собака.

Червь опустилась на грязный пол, все еще держа пальцы так, чтобы можно было любоваться ее кольцами.

– В гробах, - ответила она.
– В гробах есть люди, и я беру у них кольца.

Лиза подавила крик. Вандалы,– подумала она.
– Вурдалаки и могильщики. Она выдавила из себя тонкую улыбку на бледных губах.

– О. Они очень, очень милые.

Червь подползла ближе, и Лиза увидела, что это действительно животное, потому что она двигалась очень осторожно, быстрыми рывками, останавливаясь каждые несколько футов, чтобы понюхать воздух. Это было немыслимо и отвратительно, но именно это она и делала. В ней был какой-то атавизм, первобытное отступничество, и сама мысль о чем-то подобном была просто ужасающей.

Но она не хотела этого показывать.

Не могла это показать.

Червь была уже так близко, что ее зловоние ударило Лизе прямо в лицо; соленый, гнилой запах, который был огромен и раздут мухами, как гнилое мясо и засохшая кровь, прогорклый жир и землистая гниль. Это был не столько запах смерти, сколько запах существ, питающихся смертью... стервятников, канюков, крыс и гробовых червей. Он исходил от девушки потом, заглушая сильный запах ее тела. Она была им смазана.

– Хочешь одно из моих колец?
– прошипела Червь, демонстрируя свои желтые зубы в черных крапинках.
– Ты такая хорошенькая, Лиза! Хочешь одно из моих колец?

– Да!

Червь сняла одно из них и опустила на указательный палец правой руки Лизы. Она была не очень осторожна. С костяшки был содран кусочек кожи, и когда Червь увидела кровь, она прижалась к нему губами и стала сосать.

– Уже лучше, - сказала она, ее зубы покраснели.
– Так лучше?

– Да.

– Теперь мы друзья, Лиза?

– Да.

– Теперь ты будешь играть со мной?

– Да.

Червь прыгнула вперед. Ее дыхание пахло разложением. Она прикусила мочку уха Лизы.

– Ш-ш-ш!
– прошептала она.
– Ты не можешь сказать Генри. Это должно быть секретно. Я тебе потом все покажу. Но ш-ш-ш!

С этими словами Червь, хихикая, умчалась прочь. Куда она пошла, Лиза не знала. Она просто ушла в темноту, и Лиза знала, что ей самой здесь грозит смертельная опасность, и если она не подыграет и не придумает, как выбраться, то ее смерть будет очень долгой и страшной.

39

Ночь была временем, когда можно было что-то сделать.

Именно так смотрел на жизнь Деннис Спирс, и невозможно было убедить его в обратном. Спирс был директором Хиллсайдского кладбища, что было не полной занятостью, а скорее частью управленческой работы. У Спирса была настоящая работа с девяти до пяти в "Камберленд Пейпер" в Стивенс-Пойнте, где он занимался маркетингом, зарабатывал кучу денег и имел под своим началом сорок человек, большинство из которых были младшими менеджерами и менеджерами среднего звена, чья карьера в "Камберленде" вращалась вокруг того, как сильно они лизали его задницу.

Директорство в Хиллсайде было чем-то вроде традиции в его семье.

Онa началась с прадедушки Спирсa, который приехал из Йоркшира, Англия, в 1840-х годах, сделал себе имя типа барона-разбойника в своей поездке на запад в Висконсин и превратил Биттер-Лейк из раскинувшегося лесопильного лагеря, рыбацкой деревни, железнодорожной шпоры в настоящий город, которым он теперь был. И с тех пор из поколения в поколение Спирсы всегда управляли Хиллсайдом. Семья Спирс видела в этом что-то вроде общественных работ, но Деннис Спирс видел в этом настоящую занозу в заднице.

Дерьмо, которое он должен был делать, чтобы поддерживать видимость.

Обычно он появлялся в Хиллсайде лишь раз или два в неделю, рано утром или поздно вечером, и подписывал кучу бумаг, сваленных на его столе. Он просматривал бухгалтерские книги, убеждался, что управляющий – секретарь, который управлял офисом, - выполнял свою работу, а смотритель и его подрабатывающий персонал содержали территорию в порядке.

И это именно то, что он делал сегодня вечером.

Вместо того чтобы забраться в теплую постель к своей двадцатитрехлетней жене, которая тоже была довольно теплой, он оказался на этом чертовом кладбище, копаясь в бумагах. Излишне говорить, что он был не в лучшем настроении. Кладбищенская контора находилась за часовней и чуть выше по дороге от Мавзолея. Это было старое кирпичное здание, холодное, сырое и пахнущее сыростью, и оно было совсем одно.

Не то чтобы его это беспокоило.

Кладбище было просто кладбищем, днем или ночью, и в теле Денниса Спирса не было ни одной суеверной жилки. И все же он не испытывал особого восторга, сидя в своем маленьком кабинете и слушая, как ветер стонет среди могил и швыряет опавшие листья в окна, пока он сжигает полуночное масло. Его единственной компанией было маленькое радио, которое он настроил на какое-то ток-шоу о похищениях инопланетянами, и постоянное царапанье ручки, постукивание пальцами по клавиатуре ноутбука.

И пока он был так занят, то услышал какой-то звук.

Ничего особенного... просто какой-то странный скрипучий звук.

Это могло быть что угодно... ветка дерева, задевающая крышу офиса, случайный ветерок, задуваемый в окно. Не о чем было беспокоиться... и все же он беспокоился. Он не ожидал увидеть полуночного посетителя, одетого в погребальные одежды или что-то столь же мелодраматическое, но его поразило ощущение, что звук, который он услышал, был вовсе не случайным.

Это было сделано нарочно.