Могло бы быть и лучше

– Он...он поглотил ядро...

– Да уже знаю. Он рассказал потом.

В комнате повисла тишина и Кейра повернулась лицом к подруге.

– Не знаю, изменит ли это что, но думаю, ты должна знать. С ядром он перенял некоторые повадки Мейминя, поэтому очень нестабилен. Я как-то заметила, что он разговаривает сам с собой, а когда прислушалась, узнала, что он постоянно говорит о тебе. Он будто одержим...ну или типа того... Только после поглощения одержимость словно приняла другую форму.
– Кейра тяжело вздохнула.
– Ауст реально сошёл с ума... Если захочешь, то мы все готовы помочь тебе, сбежать от него.

Виктория закрыла глаза, чтобы переварить сказанное. Она никогда не хотела сбегать, ведь всегда верила, что проблемы нужно решать, а не избегать. Ауст совершил воистину ужасный поступок, будучи в невменяемом состоянии, но это совсем не значит, что нужно ставить на нем большой и жирный крест. Возможно ещё есть шанс всё исправить. Исправить так, чтобы всем стало лучше. Как Виктории, с её разбитым сердцем и чувством обиды, так и Аусту, с чувством вины и терзаниями совести.

– Я хочу спать...
– Виктория опять натянула одеяло повыше.

Кейра нежно коснулась губами теплого лба и пожелала приятных снов.

– Скажи пусть зайдёт вечером...нам есть о чем поговорить...
– напоследок сказала Виктория и погрузилась в мир грёз.

Вместо лихорадочного бреда ей снились приятные светлые сны, где события в ритуальном зале никогда не происходило, а Ауст остался таким же, каким помнила его Виктория до падения в магму.

Ей хотелось от магистра нежности и внимательность, а не насилия, боли и безумия. Поэтому, когда она проснулась, а к ней спиной у окна стоял тот самый человек, о котором она думала даже во сне, то решила для себя очень важный вопрос.

Разум был ясен, хотя першение в горле никуда не исчезло. Виктория поправила подушку так, чтобы можно было принять полусидячее положение. Магистр сразу же отреагировал на возню позади и хотел помочь, но отдернул руку. Он сел в кресло напротив и соединил ладони в замок, как если бы ожидал судебный приговор.

– А как же горы извинений?
– почти прошептала девушка в кровати.

– Извини...
– отозвался Ауст.
– ...за всё.

Он выглядел очень бледно и всё время смотрел в одну точку. Виктории было больно видеть его таким жалким. От великого мага в нём не было и следа.

– Что же... Я не люблю ходить вокруг, да около, поэтому скажу сразу.
– из-за боли в горле она говорила с небольшими паузами.
– Мне очень обидно и больно... А ещё я хочу тебя ударить со всей силы...и заставить почувствовать то же самое.

– Если это поможет простить, то ты можешь делать со мной всё что угодно.
– уверенно заверил её магистр.

– Ты сейчас серьёзно?

– Абсолютно... Ты действительно можешь сделать со мной то же самое...

Поведение Ауста снова пугало. Виктория согнула ноги в коленях и болезненно охнула. Всё, что находилось в нижней части живота недвусмысленно намекнуло на самое серьёзное ранение того дня.

– Ты в порядке?
– магистр поднялся со стула, но сел обратно. Он явно сдерживал себя, чтобы не навредить Виктории ещё больше.

Девушка откинулась назад на подушку и зло зашипела.

– Ненавижу...
– она стёрла со лба выступившую испарину. Зрачки золотых глаз сузились и заставили магистра нервничать.

– Прости, мне правда очень жаль...

– Объясни мне только одно...почему ты вообще это сделал?

Аусту потребовалось немного времени, чтобы ответить на вопрос, но, полученный, ответ определенно стоил того.

– После...после поглощения ядра, я вроде бы поглотил и часть разума Мейминя.
– магистр, на удивление, говорил как вполне адекватный человек, а не одержимый безумец.

– Я звал тебя, потому что только мысли о тебе помогали сохранять самообладание и не дать ему взять верх.

– Почему именно я?
– в разуме Виктории зародилось смутное подозрение, которое отчаянно хотелось считать верным.

– Наверное потому, что только ты заставляла меня двигаться дальше. Я бы всё бросил, даже не стал бы пытаться, если бы не думал, что ты мертва из-за меня и врат.
– Ауст нервно кусал нижнюю губу, пока смотрел куда-то сквозь пол.

– Ты бы стала падать с обрыва тогда, будь у тебя причины жить, Виктория?

– О боги...
– протянула девушка. Она не хотела говорить об этом, но осознавала, что сказать лучше сейчас.
– Я не знаю...чёрт...тогда всё так смешалось. Я чувствовала себя...пустым местом... А потом Наяна...и...я не могу сказать точно...

– Но я тоже был причиной, да?

– Да...
– Виктория была честна. Всё обстояло именно так. На горе она осмелилась рискнуть жизнью, потому что не чувствовала себя достаточно нужной миру.

Масло в огонь добавил и Ауст, когда объявил о том, что не хочет, чтобы Виктория строила пустых планов на их счёт.
– ...и ты...в том числе...

– Тогда, дай мне шанс всё исправить...
– Ауст все же посмотрел в глаза напротив.
– ...если это ещё возможно.

Виктория потеряла дар речи. Неужели магистр только что сам предложил ей вступить в отношения?

– А...эм...ах... Я правильно поняла?
– неуверенно начала она.
– Ты сейчас говоришь о...

– Когда я подумал, что ты сгорела в магме, я почувствовал себя самым ужасным человеком на всем белом свете, Виктория.
– глаза магистра покраснели, а в уголках собралась влага.
– Я говорил тебе про коллегию, семью и общество, но потом тысячу раз пожалел об этом. Я правда не самый лучший человек, но неужели только поэтому должен заставлять нас обоих страдать? Я всю жизнь пытался заслужить их уважение, пытался соответствовать ожиданиям, а в итоге так и не смог спасти тебя.
– по его щеке скатилась первая капля, а голос задрожал.
– Единственное чего я хочу, чтобы ты была рядом, я всем сердцем хочу, чтобы ты не умирала...понимаешь?

Виктория ничего не ответила, она была в шоке. Люди нередко начинали ценить что-то, только потеряв. Похоже Ауст был из таких. Ему пришлось сломать себя, чтобы признать то, что он намеренно прятал.

– Поэтому я тогда предложил тот договор, поэтому написал то чёртово письмо и именно поэтому уделял тебе так много внимания...

– Что за письмо?
– сердце стучало как бешеное, но пропустило удар.
– О чём ты?

– Белый бал... Это я написал то письмо.

По комнате разнеслась ругань на чистом русском. Виктория закрыла лицо руками, у неё никак не получалось переварить всю полученную информацию.

Получается, Ауст испытывал к ней симпатию ещё с тех времен, но в силу своей «правильности» засунул всё чувство за семь замков, а нашёл ключи только когда Виктория немножечко умерла.

– Чёрт...у меня голова заболела...

– Я могу уйти, чтобы ты отдохнула.
– тихо произнёс Ауст.

Виктория убрала руки от лица и повернулась к сидящему. У неё были смешанные чувства, потому что с одной стороны её сердце ликовало от раскрытой взаимности, а с другой между ними всё ещё сохранялось много сложностей.