Мои друзья скандинавы

Со станции шествие продефилировало по всему поселку.

Проходя мимо дома, в первом этаже которого была лавка, а во втором — квартира купца, демонстранты склоняли, словно в знак траура, знамена и выкликали:

— Позор!

В помощь местной полиции из губернского города прибыли трое конных полицейских. Они въехали в толпу, стремясь разогнать ее. Но в колонне шел кузнец, который славился богатырской силой, — идеал всех местных мальчишек. Он так стал скручивать хвосты полицейским лошадям у самой репицы, что те под общий смех толпы валились на снег.

На холмах, подступающих к городку, рабочие после демонстрации провели митинг.

Антон тоже был там, хотя он мало что понял из речей рабочих-ораторов, но все, что происходило в тот день на улицах городка, показалось ему таким забавным, игра, в которую играли взрослые, такой интересной, что он решил повторить ее с друзьями.

Затея понравилась детям. Быстро написали несколько плакатов с теми же лозунгами, которые несли взрослые, но на покупку кумача для флага денег, увы, не нашлось.

«Постойте! — сообразил какой-то паренек. — У нас дома одна комната оклеена красными обоями».

— Тайком от родителей мальчик срезал полосу обоев со стены, и у нас оказалось красное полотнище, — с жаром рассказывает мне Антон, воодушевленный детскими воспоминаниями. — В школе собралось несколько сот ребят. Даже сын директора, — разве можно пропустить такую игру! Тронулись по тому же маршруту, что и взрослые. А когда поравнялись с лавкой, стали кричать: «Позор!» — и склонять знамена.

«Безобразие! Я разгоню всех ваших учителей!» — визжал купец, выскочив из лавки.

Под улюлюканье ребят он бросился к телефону, что называется, «по тревоге» поднял педагогов.

Митинг ребятам провести не удалось.

Они уже подходили к холмам, где обычно бывали сходки, когда увидели бегущих к ним учителей.

Предчувствуя неладное, дети разбежались.

Но делу все же был дан ход.

Правые газеты истерически вопили: «Рабочие союзы втягивают даже детей в политику!»

В школе легко дознались, кто зачинщик «крестьянского похода».

Да дети и сами этого не скрывали.

Педагогический совет постановил отдать мальчика в исправительное заведение. Но муниципалитет воспротивился. Большинство в нем ведь принадлежало к партиям, выступавшим против гонки вооружения.

Тогда решили накормить ребенка «березовой кашей».

В школе было семь классов. В каждом из них Антон должен был получить по пять розог!

В каждом классе Антона укладывали на скамью. Один учитель объявлял о его вине, другой держал, а третий порол.

— Хотя я и успел подготовиться — положил в штаны газету, но все же было очень больно!

— Так ты, сам того не ведая, включился в борьбу против милитаризма!

— Включился-то играючи, а наказание получил настоящее. Добрую неделю не мог сидеть…

— Ну что ж, ты по праву был избран секретарем Всешведского комитета. Вряд ли кто из ваших борцов за мир в десять лет подвергался за это репрессиям!..

Правда, это было первое наказание, но не последнее.

Когда Антону исполнилось семнадцать лет, его, тогда чернорабочего, за организацию молодежной стачки изгнали с цементного завода.

В годы кризиса, в 1931 году, каменщик Антон был посажен в тюрьму за драку со штрейкбрехером.

А еще через десять лет Антону снова пришлось войти под тюремные своды.

Шла вторая мировая война.

Шведское правительство пропускало через свою территорию на севере германские войска, сражавшиеся затем в Лапландии против норвежских патриотов и Красной Армии, и разрешило проезд по шведской земле немецким солдатам-отпускникам…

Чтобы помочь норвежским патриотам (это была его борьба за мир), Антон взялся следить за прохождением немецких эшелонов по шведской территории и сообщал о них норвежским партизанам.

Он был уличен в этом, арестован и приговорен шведским судом к трем годам тюрьмы. Впрочем, об этом я знал еще задолго до нашего разговора на мосту, когда Антон предался сладким воспоминаниям о детстве.

Тут же на мосту мы и расстались. Он сейчас спешил в Комитет. Готовилась Общескандинавская конференция защитников мира. Приезжали делегации из Дании, Норвегии, Исландии, Финляндии.

Я же остался у дворца, там, где полсотни лет назад толпились кулаки и лавочники, требуя увеличить ассигнования на военные нужды.

СТУДЕНЧЕСКИЕ ФУРАЖКИ

На другой день я был в гостях у Карла Сандблата, редактора журнала Союза учителей.

И опять на столе дымился душистый черный кофе. Здесь его пьют больше, чем где бы то ни было, — утром, днем, вечером. Даже выученная мною на гостеприимной шведской земле первая фраза: «Ней, так!» («Спасибо, нет») — не могла спасти меня от неизменного при каждой встрече кофе. А сколько встреч было каждый день!..

Рассказывают, что начало этому кофейному потоку положил эксперимент, проделанный в XVIII веке королем Густавом III.

Двум осужденным на смертную казнь братьям-близнецам он даровал жизнь при условии, что один близнец будет пить много кофе, а его браг в столь же больших количествах чай. Король желал выяснить, какой напиток полезнее.

Так братья-близнецы просидели в тюрьме много лет, и каждый год королевские врачи обследовали их. Кофепийца пережил чаевника, умершего в возрасте восьмидесяти трех лет… И, подкладывая на мою тарелку печенье и наполняя чашку за чашкой ароматным кофе, сын Сандблата пожелал жить мне больше близнеца-чаевника.

Карл Сандблат — он не только редактор, но также один из руководителей общества «Кампания против атомного оружия» — живо, со всеми подробностями рассказывал мне об антивоенном движении в Швеции, которое имеет долголетнюю историю и насчитывает много организаций самого разного толка.

— Скажите, а у вас до сих пор существуют в школах телесные наказания? — спросил я, вспомнив вчерашний рассказ Антона.

— Нет! Они отменены в двадцатых годах. Передовые учителя сейчас считают не только телесные, но какие бы то ни было наказания вообще непедагогичными.