Мои калифорнийские ночи

Дверь распахивается, и в комнату вваливаются двое. Исайю я узнаю сразу, почти мгновенно. По рубашке, волосам и смеху. С ним та самая девица, которая усердно ёрзала на коленях. Роняю бокал, потеряв координацию от количества выпитого алкоголя. Блондин резко оборачивается и вглядывается в темноту.

— Фостер?

Звучит так, словно он удивлён тем, что я ещё не соизволила убраться домой.

— Да. Я всё ещё здесь, — извещаю надтреснутым голосом, отворачиваясь к окну. Разглядываю выложенные камнем дорожки, красиво подсвеченные дизайнерскими фонарями.

— Погуляй-ка, — не совсем вежливо вдруг говорит он своей даме.

Слышу, что идёт в мою сторону. Останавливается совсем рядом. По запаху понимаю. Я всегда очень тонко чувствую его присутствие.

— Тэми, тебе пора домой, — произносит он, и я начинаю смеяться.

— Какая забота.

— Ты чего такая злая? — искренне недоумевает он.

Поворачиваю голову и разглядываю драгоценный объект своих желаний: волосы взлохмачены, а небесные глаза блестят от уличного света.

Как бы тебе доходчиво объяснить? Я обижена, ведь думала, что ты действительно мной заинтересовался, потому и позвал на свидание. Но… в итоге привёз домой и бросил пить в одиночестве, потому что грудастые модели более предпочтительная для тебя компания. Чего уж делать рядом с убогой Тэми?

Естественно ни одно слово так и не покидает моего рта. Я слишком труслива, чтобы выплеснуть всё это в лицо.

— Хочешь со мной? — предлагает он, доставая какую-то скрутку, похожую на самодельную сигарету. — Не бойся, это не наркотики.

— С чего ты взял, что мне страшно? — говорит во мне абсолютно новая Тэми.

Он довольно кивает головой и щёлкает зажигалкой. Зажимает сигарету губами и крепко затягивается. А я ловлю каждое его движение и смотрю на то, как он выпускает дым. В нос ударяет какой-то травяной запах. Исайя протягивает сигарету мне, и я с умным видом обхватываю её губами, будто делаю это не впервые. Тут же терплю фиаско. Начинаю кашлять. Он смеётся и гладит меня по голове.

— Не торопись. Сначала всегда так…

Не знаю сколько проходит времени, но комната погружается в дурман. Мы — в дыму, в теле приятная лёгкость, а в голове — лайтовая пустота. Мои щёки уже устали смеяться, но остановиться не под силу. Исайя снова прикладывает к губам бутылку Джек Дэниэлс, а потом я забираю её из его рук и тоже пью, уже совсем ничего не соображая.

— Я — в хлам, — заключает он, и мы снова смеёмся.

Если он в хлам, то я своё состояние даже охарактеризовать не могу. Меня унесло напрочь. Никогда в своей жизни я так не пила.

— Надо прилечь, — Исайя сбрасывает с себя туфли и лезет на огромную кровать, что стоит у стены в центре комнаты.

У меня кружится голова, но мне не тошнит, и я не чувствую себя плохо. Скорее, я вообще не понимаю, что со мной происходит.

— Иди сюда, Фостер, вывалишься ещё в пруд из окна, — хохочет он, и я тоже не могу удержаться.

Слезаю с подоконника и по диагонали ковыляю к нему, пытаясь играючи переставлять ноги. В полутьме вижу, что он лежит, запрокинув руку за голову. Смотрю на него. Он такой красивый, что дух захватывает.

— Ты чего замерла там как грёбаное привидение? — спрашивает он.

— Подумала о том, что ты красивый, — выдаю я и только потом соображаю, что сказала это вслух.

Он смеётся.

— Ты сегодня просто не ты, Тэми…

— Откуда тебе знать? Может это — и есть настоящая я.

Чувствую себя очень решительной и смелой. Похожей на Дженнифер Смит. Она ведь всегда говорит и делает то, что хочет? Кажется, именно этим восторженно восхищался Исайя ещё тогда в сентябре, когда она появилась.

Что бы она сделала, будучи на моём месте?

Я прикладываю к губам бутылку, глотая огненную жидкость, ставлю её на тумбочку и на секунду зажмуриваю глаза.

— Фостер? — он смотрит в мою сторону, даже не подозревая, какая буря у меня сейчас внутри.

Я не хочу больше быть тихоней Тэми. Занудной, скучной и вечно краснеющей. Конечно, во мне сейчас говорит алкоголь, но я хочу хотя бы сегодня делать то, что просит сердце. Сбрасываю босоножки и молча забираюсь на мягкую постель. Залезаю на него, пока он соображает, что к чему. Стаскиваю через голову платье, и мы смотрим друг другу в глаза.

— Фостер, ты спятила? — наконец, произносит он, когда я несмело касаюсь пальцами его живота.

— Давно уже, — тихо отвечаю я, замечая, что он скользит растерянным взглядом по моему телу.

— Ты…

— Помолчи, Исайя, — прошу я. Мне итак трудно сделать первый шаг.

Наклоняюсь и касаюсь его губ. Они холодные и удивительно мягкие. Целую, не думая про то, как всё это выглядит в его глазах. Я так мечтала о поцелуе с ним и мне до сих пор не верится, что это происходит на самом деле.

Мне кажется я сейчас умру, потому что он отвечает, и его ладони ложатся на спину, а затем уверенно опускаются на бёдра. Я чувствую какую-то невероятную лёгкость и накрывающее с головой волнение. Дрожу всем телом, думая только о том, как сильно я хочу быть с ним рядом. Прижимаюсь к нему, отчего он довольно мычит мне в губы, а потом резко переворачивает, оказываясь сверху.

У него совершенно расфокусированный взгляд, и по ходу мы оба очень плохо соображаем, что делаем. Слишком много выпито. Для меня всё сегодня слишком…

Он горячо целует мою шею, а я взлетаю в небо и шепчу одними губами те слова, которые никогда не решусь произнести вслух. Мне так хорошо с ним сейчас, что я боюсь сказать ему то, что совершенно точно отпугнёт его. Возможно позже. А сейчас… я просто хочу забыться в его объятиях и не думать о завтрашнем дне.

Правду говорят, чем выше взлетаешь, тем больнее падать приходится. Той ночью я ещё не знала, что именно это меня и ждёт…

Глава 30

Исайя

Если ад существует, то я попал именно туда. В голове пульсирует боль, веки открываются с трудом, а тело и вовсе будто мне не принадлежит. Эти тусовки меня добьют… Пора бы уже притормозить. Сколько твержу себе, а остановиться не могу.

Сажусь на постели, растирая виски. Отвратительно себя чувствую. Хуже некуда я бы сказал. Или всё же… Взгляд цепляется за ногу, выглядывающую из-под одеяла. В голове проносится калейдоскоп картинок: выпивка, танцы, девчонки… Должно быть, это — одна из них. Я прищуриваюсь от солнечного света и поворачиваюсь влево.