Мои калифорнийские ночи
Шрифт:
Поганое ощущение появляется моментально. Потому что я вижу рыжие волосы, разметавшиеся по подушке и молочно белую кожу оголённой спины. Осознание того, кто лежит рядом со мной, заставляет чертыхнуться трижды. Это определённо Тэми Фостер…
Твою мать!
Я пытаюсь вспомнить то, что происходило. И обрывки — вообще мне не нравятся. Почему я её не остановил? Прикладываю пальцы к виску, всё ещё пытаясь унять мигрень. Такое чувство, что в голову загнали дятла и попросили найти червячка…
Девчонка кряхтит и, очевидно, тоже начинает приходить в себя. Н-да… вот её в моём списке
Почему-то на задворках сознания всплывают слова Дженнифер: «Как хочешь извиняйся теперь, но, чтобы она тебя простила, понял?»
Извинился называется…
Встаю с постели, поднимая с пола шорты, и едва не падаю, пока пытаюсь натянуть их. Господи боже. Всё медленно плывёт по кругу и искривляется. Щурюсь от яркого света, заливающего гостевую комнату. Задвигаю штору поплотнее и поворачиваюсь к Фостер.
Она уже сидит у изголовья кровати и смотрит на меня так, словно ждёт торжественную речь.
— Ты как? — только и могу выдавить из себя я.
— Отвратительно, если честно. Голова очень болит, — признаётся тихо рыжая, до подбородка натягивая белоснежное одеяло.
— Иди в душ, если тебе надо. Потом спускайся вниз, — говорю я девчонке, замечая разочарование на её лице.
Не знаю, чего она от меня ждала… Не завтрака же в постель? И не признаний же в самом деле?
Достаю из блистера таблетки от похмелья, заботливо оставленные вместе с бутылкой воды на тумбочке. Выхожу из комнаты, поворачивая налево. Внизу, у бассейна хозяйничает недовольная Камилла. Не особенно хочется попасть под горячую руку, а потому я быстренько направляюсь в сторону кухни.
— И тебе, доброе утро, свинтус, — всё же бухтит Камилла, толкая ногой пылесос.
— Привет, булочка. Вижу, ты не в духе, а потому и не пристаю со своим специфическим чувством юмора.
— Иди уже. Там Дина завтрак приготовила.
— Ой да ладно, сам разберусь, — отмахиваюсь я, поднимаясь по лестнице. — Где Дороти?
— Ты про квочку, шарахающуюся здесь посреди пустых бутылок? — Камилла вскидывает бровь. — Она в саду. Вчера кто-то из твоих друзей — дегенератов нацепил на неё побрякушки с брюликами. Курица пустилась в бега. Ловили толпой, пока не запугали до смерти. Пришлось мне её спасать.
Я хохочу. Идиоты! Надо бы поберечь мою Дороти от подобных стрессовых ситуаций.
Поднимаюсь на второй этаж с другой стороны бассейна. Прохожу мимо просторного обеденного зала и толкаю резную дверь на кухню. Дина, в этой своей жутко сексуальной униформе, уже колдует у духового шкафа. Не зря папаша запретил мне с ней заигрывать… Эта цыпочка — очень даже ничего! Старый козёл. Может он сам на неё глаз положил?
Я внимательно разглядываю вид сзади. У неё неплохая фигура. Дина резко оборачивается, замечает, куда направлен мой взгляд, и стремительно краснеет.
— Мистер Ричи, — испуганно пищит, — завтрак уже почти готов.
Нервно улыбается и открывает дверцу, доставая круассаны, чей божественный запах тут же заполняет ноздри.
— Выглядит аппетитно, — очень двусмысленно заявляю я.
— Если желаете
что-нибудь ещё…— Я бы тебя съел на завтрак, — ухмыляюсь я, поигрывая бровями.
— Ну что вы такое говорите, — она качает головой и начинает суетиться у стола, старательно не поднимая глаз.
— Ты разбиваешь мне сердце, Дина! И я уже просил обращаться ко мне исключительно по имени.
По-свойски кладу руку ей на талию и прижимаю к себе. Она всё же весело хихикает. Все женщины — одинаковые по натуре. Строят из себя непокорную добычу, а по факту, стоит только расщедриться на комплименты, пустить вход природное обаяние — и всё.
— Исайя? — у двери стоит Фостер и гневно стреляет глазами в мою сторону. — Извини, что помешала!
Дина наливает кофе и спешит удалиться под этим негодующим взглядом. А я начинаю раздражаться. С чего она взяла, что имеет право что-то предъявлять мне?
— Завтракать будешь? — предлагаю ей исключительно из вежливости.
— Думаю, обойдусь, — сухо чеканит она. — Зашла сказать, что ухожу.
— Понятно, — киваю я и сажусь, втягивая носом нереальный запах выпечки.
Она поворачивается, чтобы уйти, но берётся за ручку и вдруг замирает. Молчит, словно собирается что-то сказать мне, но обдумывает стОит ли… Я решаю облегчить ей задачу и сам нарушаю неприятную тишину.
— Тэми, послушай. Мы же не станем делать из этого событие? — думаю ей прекрасно понятно, что конкретно я имею ввиду.
Рыжая разворачивается и яростно сверлит меня своими глазищами. Определённо, она на грани. Того и гляди, разрыдается. Или вцепиться мне в морду. Одно из двух…
— Фостер, — встаю и подхожу к ней.
— Не надо, всё понятно, — шмыгает носом, вытирая подступившие слёзы.
— Слушай, мне правда жаль…
— Отлично! — зло смеётся. — Теперь тебе ещё и жаль!
Смотрит на меня с укором и неподдельным сожалением.
— Да, это так. Потому что мне искренне нечего тебе предложить.
— Какая честность, я тронута! — с притворным восхищением произносит она, пытаясь изобразить кривую улыбку.
— Уж извини, говорю, как есть.
— Зачем тогда Исайя? Зачем приехал ко мне домой? Пригласил в ресторан и привёз сюда? — шипит она, надвигаясь на меня словно разъярённая фурия. Никогда не видел Тэми Фостер в таком состоянии.
Я тяжело вздыхаю, касаясь пальцами виска. Ненавижу все эти разборки. Почему девушки так любят всё усложнять? Именно поэтому меня устраивают только свободные отношения. Без взаимных обязательств и претензий. Без нытья и задушевных бесед. Приятное времяпровождение и секс. Без громких обещаний и пустых надежд.
— Извиниться хотел, я уже говорил.
— Великолепно! — сарказма в её голосе хоть отбавляй. — Не смущает, что ты поступаешь со мной как мерзавец?
— Фостер, — теперь уже начинаю злиться я. — Тебя насильно никто не укладывал. Взрослая девочка уже, чтобы даже в угашенном состоянии понимать, что и с кем делаешь!
— Ну конечно! Как здорово всё у тебя звучит! Что называется, сама виновата! — орёт она, судорожно глотая воздух.
Щёки уже красные и мокрые от слёз. Тэми даже не пытается скрыть, что ей больно и неприятно.