Мои миры

– Ну вот, отвлёк меня разговорами, и снегу меньше стало,– посетовала Ядвига Ивановна.

Действительно, за разговором и не заметил, что метель поубавилась и заметно посветлело.

– Ладно, на сегодня хватит,– устало вздохнула она.

– Вот, была бы дорога, подвёз бы Вас. Жаль, что её нет, да и всё замело,– бодро предложил я и почти сразу пожалел.

– Дороги есть. Емеля проложил. Говорила же тебе, что он машину купил. А снег, так это дело нехитрое. Эй, Горыныч!– Крикнула она громко куда-то под облака, сложив ладошки рупором.

Я поднял голову, готовясь увидеть… Впрочем, и сам не знал, что готовился увидеть.

– Горыныч, поди сюда!– продолжала звать Ядвига Ивановна.

– Что ты орёшь на весь лес,– услышал позади себя незнакомый голос.

По обочине бодрой походкой к нам приближался невысокого роста мужчина, лет шестидесяти, одетый в армейскую камуфляжную одежду, какую военные носили ещё до странной формы от Юдашкина. На ногах финские валенки из телевизионной рекламы. На голове вязаная шапка. Он, не торопясь, подошёл к нам и протянул мне руку:

– Здравствуйте,– сказал он мне, протягивая руку.

Я протянул в ответ свою через окно автомобиля, и пожал его неожиданно крепкую ладонь.

– Что шумишь?– повторил он свой вопрос, обращаясь к Ядвиге Ивановне.

– Чего, чего? Почисти-ка дорогу до дому.

– Ага, ты тут битый час колобродила. Вон, люди из-за тебя ехать не могут. А теперь помоги. Ты что, старая, издеваешься?– выговаривал Горыныч.

– Да я не…– попытался вступиться за Ядвигу Ивановну, но меня никто не слушал.

– Вот именно, целый час надрывалась и всё без толку. И всё из-за тебя.

– Говоришь, из-за меня?– возмущался мужчина.

– А то из-за кого же. На дворе февраль, а он в угоду своему племянничку теплынь на дворе устроил. Видишь ли, Емеле ездить по снегу неудобно,– продолжала возмущаться баба Яга.

– Да ладно тебе, Ядвига Ивановна. Перед человеком неудобно,– засмущался Горыныч.

– Вот раз неудобно, давай чисти дорогу,– не отступала та и, повернувшись ко мне, спросила.– Ну что, не передумал, старушку через дорогу перевести?

– Конечно, конечно, Ядвига Ивановна. Садитесь.

Баба, так сказать, Яга неожиданно проворно перебежала дорогу и одним махом оказалась на пассажирском сиденье.

– Поехали!– скомандовала она, пристёгиваясь ремнём безопасности.

– Куда…– не успел задать вопрос, как перед капотом автомобиля метра на четыре оказался чистый асфальт и ни одной снежинки с неба.

– Давай, давай,– подбодрила меня бабулька и, повернувшись к открытому окну, крикнула.– Пока, Егорыч. Колобки спеку – заходи.

Горыныч, то есть, Егорыч, усмехнулся, покачал головой и только махнул рукой, мол, езжайте уж. Дорога была знакома. Во всяком случае, я так думал. Однако метров через двести Баба Яга замахала руками.

– Вот здесь, сынок, за вот этим домом поворачивай. Давай, давай, давай.

– Ядвига Ивановна, здесь же нет дороги,– возразил я.

– Какой «нет»? Говорят, поворачивай!

– И действительно, в указанном месте полоса чистого асфальта перед автомобилем повернула именно туда, куда показала бабуля.

– Да, давненько мы не виделись,– сказал я.– Отвык…

– Так заходил бы в гости, и привыкать бы не пришлось.

– Да, уж…

Хотел сказать, что, мол, так и ехал по дороге, но по факту было так: дорога бежала передо мной. И не просто дорога, и не просто бежала, а прекрасная на четыре метра вперёд дорога была лучше любого навигатора.

– Не переживай!– успокаивала меня Ядвига Ивановна, видно чувствуя мою растерянность.– Тут недалеко.

Дорога, повиляв для порядка, словно собака хвостом, окончилась около новых резных ворот. Табличка, со шрифтом, стилизованным под старославянские письмена, сообщала, что за воротами находится «Контактный музей народного творчества». В уголке таблички гордо красовалась подпись: «ИП Емеля». Из-за забора слышался детский смех и стук топоров. Довольно странное сочетание.

– Ну, вот. Что я тебе говорила,– вздохнула баба Яга.– Никакого покою нет. Пойдём.

За воротами меня ждало ещё большее удивление. Вместо простого деревенского дома стоял терем, больше похожий не на жилой дом, а на картинку из мультика. Какие-то дети кружились на карусели, летали по двору на ступе, прикованной цепью к огромному камню. За домом, на заднем дворе, печка, бодро дымя трубой, катала страждущих по кругу. Очередь извилистой змеёй огибала терем, ступу, печку, лотки с попкорном, сладкой ватой. Вдоль забора на жёрдочках сидели юркие обезьянки и, строя уморительные гримасы, таскали из карманов у ротозеев всё, что могли схватить – от денег, до телефонов. Немного в стороне семеро карликов, усердно стуча топорами, рубили новый сруб.

– А-а, кто пришёл!– Емеля, широко раскинув руки, приближался к нам.– Привет, привет! Совсем позабыл старых друзей!

Буквально через секунду я оказался в его объятьях, тщетно стараясь вспомнить, с каких пор мы стали старыми друзьями.

– Здорово!– ответил я, еле освободившись из охапки этого новорощенного леснесмена. Нет, что-то не то. А, ну, конечно, биз-нес-ме-на. Вот теперь правильно. Хотя леснесмена, пожалуй, лучше подходит.– Ну, ты и развернулся. Прямо сказка.

– Какая сказка?– проворчала Баба Яга.– Ни дня покоя. Всё бизнис. Тьфу. Говорить и то противно.

– Бабуль, всё хорошо. Ну, сколько можно лаптём щи хлебать. Всё-таки двадцать первый век. Хочется быть в тренде.

– В чём это? Тебе что, обычной одежды мало?– возмутилась Ядвига Ивановна.– Как же мне всё это надоело! Там Егорыч всю погоду испортил, тут ты народу нагнал. А, ну…

Баба Яга подняла руки к небу, седые волосы вырвались из-под платка. Черты лица стали жёсткими. И вот вмиг погода снова стала портиться. Закружила вьюга. Мокрые огромные хлопья снега, словно злобные мухи, стали гоняться за посетителями музея. Оттирая глаза, я не заметил, как двор вдруг стал совершенно пустым. Вьюга так же быстро закончилась, как и началась. Мы остались только втроём. Хотя нет. Бодрый стук топоров напомнил о карликах, занимающихся постройкой. Правда, теперь они не были похоже на карликов. Просто семеро гномов, возводя сруб, бодро махали топорами.

– Это?– спросил, было, я, но Емеля перебил.

– А, гастарбайтеры. Очень просились, а мне как раз вздумалось расшириться. Подсмотрел идею с зеркальным лабиринтом. Не ахти что, но кое-что переделаем, в оригинальном стиле. Вот только бабуля не знает пока.

Тем временем баба Яга снова стала просто бабулькой. Улыбнувшись нам, она, как ни в чём не бывало, сказала:

– Ну что, пойдёмте в дом, колобочков испеку!

Ещё с прошлого раза помня гостеприимство этого дома, я с радостью принял приглашение. Впрочем, уже входя в терем, понял, что старого уютного дома ожидать не придётся. Дом изнутри оказался такой же картинкой, какой был и снаружи. Одно слово не дом, а музей. Резные лестницы, картины на стенах (скорей всего работа выпускников местной художественной школы), как и вся обстановка говорили о неуёмной активности Емели.