Мокрое сердце

Мы все — наблюдатели, подумала Елена. Но некоторые из нас становятся участниками. И сейчас я сделала свой шаг.

Этот шаг был не просто профессиональным решением. Это был экзистенциальный шаг в неизвестность, в которой таились либо чудеса, либо кошмары будущего. И только время могло показать, что окажется сильнее — лечебная сила нанокрови или ее трансформирующий потенциал.

Глава 15: Команда формируется

Маргарита Светлова всегда была наблюдателем. В мире, где большинство спешило заявить о себе, она предпочитала оставаться в тени — хрупкая девушка с коротко стриженными рыжими волосами и веснушками, рассыпанными по лицу, как звёзды по ночному небу. Среди белых больничных стен она скользила незамеченной, почти невидимой частью системы.

Но за внешней незаметностью скрывалось нечто большее — фотографическая память и интуитивное понимание медицинских процедур, настолько глубокое, что порой казалось сверхъестественным. Дар, запертый в клетке официальной иерархии, где простая медсестра должна была знать своё место — подавать инструменты, выполнять распоряжения, молчать.

Этим утром Маргарита, как обычно, проверяла капельницы в хирургическом отделении, когда услышала разговор в ординаторской. Голоса — приглушённые, но взволнованные — принадлежали заведующему отделением и какому-то важному чиновнику из ГКМБ. Она замедлила шаг, словно бабочка, присевшая на край стола с инструментами — невидимая, лёгкая, но внимательная.

— …феноменальное выздоровление, — говорил заведующий. — Таких результатов я не видел за двадцать лет практики.

— И никаких записей о конкретном препарате? — в голосе чиновника звучал металл. — Ничего в истории болезни?

— Только общие формулировки. «Экспериментальный регенеративный комплекс». Без деталей, без названий, без сертификатов.

— Харистов, — произнёс чиновник это имя как диагноз. — Всё началось с него.

Маргарита замерла. Альберт Харистов. Для неё это имя звучало иначе — как страница из запретной книги, которую она тайно читала между сменами. Последние недели она наблюдала за ним с той особой внимательностью, которая была её тайным талантом. Видела изменения — не только его исцеление после страшной аварии, которая должна была стать смертельной, но и нечто иное. Едва уловимая разница в движениях, в реакциях, в способе, которым он смотрел на пациентов — словно видел их насквозь.

А потом появился Андрей Лавров — пациент из палаты номер 13, которого все считали обреченным, но который каким-то чудом выздоравливал с невероятной скоростью. И снова — Харистов.

Маргарита отошла от двери, когда голоса стали приближаться. Продолжила свой обход, как ни в чём не бывало — невидимый элемент больничного механизма. Но внутри неё что-то изменилось. Решение, принятое так же интуитивно, как она выполняла сложные медицинские процедуры, о которых формально даже не должна была знать.

Я должна узнать.

В конце смены она нашла предлог задержаться — несколько неправильно заполненных журналов, которые нужно было исправить. Дождалась, когда отделение погрузилось в ночную тишину, и скользнула в архив. Карта Лаврова. История болезни. Отчёты о процедурах. Всё это она «фотографировала» своей идеальной памятью, страницу за страницей, формируя в голове картину, которую потом разберёт на детали.

Через три дня таких тайных исследований она уже знала — происходит нечто экстраординарное. В записях Харистова о Лаврове были пробелы, недосказанности, странные фразы, словно шифр, понятный только посвящённым. Упоминание процедуры, не соответствующей никаким стандартным протоколам. И ещё — упоминание «доктора В.», который не числился в штате больницы.

Но что было ещё интереснее — изменения в самом Лаврове. Маргарита несколько раз сама выполняла процедуры в его палате, и каждый раз замечала детали, которые не укладывались в картину обычного выздоровления, даже чудесного. Взгляд, слишком пронзительный и понимающий. Реакции, слишком быстрые для человека с его травмами. И то, как он иногда замирал, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя.

Что же вы сделали, доктор Харистов?

На четвёртый день своего негласного расследования Маргарита наконец увидела саму процедуру. Она принесла капельницу в третью операционную, где Харистов и Елена Воронина склонились над пациентом с тяжёлым случаем энцефалопатии. Мужчина был без сознания, его показатели нестабильны. По всем признакам — случай безнадёжный.

Маргарита расставила оборудование и сделала вид, что вышла, но на самом деле задержалась у двери — маленькая щель между створками позволяла видеть часть операционной.

— Ты уверен? — голос Ворониной был напряжён. — После Лаврова…

— Именно после Лаврова, — ответил Харистов тем особым тоном, который Маргарита научилась распознавать — смесь уверенности и одержимости. — Мы должны понять, как это работает в разных случаях. Этот пациент умирает, Елена. Обычная медицина бессильна.

— Но мы не знаем, что именно произойдёт. Если эффекты будут такими же…

— Давай попробуем меньшую дозу. Минимальную, чтобы просто запустить регенерацию тканей.

Воронина колебалась, но затем кивнула. Харистов достал из внутреннего кармана халата странный металлический контейнер. Открыл его. Внутри светилась глубоким красным — почти бордовым — жидкость, похожая на кровь, но слишком яркая, слишком… живая.

— Нанокровь, — произнёс Харистов почти благоговейно, и Маргарита ощутила, как это слово резонирует в воздухе, словно название из древнего мифа.

Она видела, как Харистов аккуратно набрал шприц этой мерцающей субстанции, как ввёл его прямо в основание черепа пациента, как красная жидкость исчезла, впитываясь в ткани. Затем — как они с Ворониной напряжённо вглядывались в мониторы, фиксируя малейшие изменения.

И изменения были. Почти сразу. Показатели мозговой активности, которые были почти на нуле, вдруг начали расти. Медленно, но уверенно. Дыхание стало глубже. Цвет кожи начал меняться от землисто-серого к более живому оттенку.

— Оно работает, — выдохнула Воронина.

— Регенерация началась, — кивнул Харистов. — Но медленнее, чем у Лаврова. Это хорошо. Меньшая доза, более контролируемый процесс.

Маргарита отступила от двери, когда они начали готовиться к выходу. Её сердце билось так громко, что казалось, весь коридор должен слышать этот звук. Нанокровь. Экспериментальная технология, способная поднимать людей с грани смерти. Возможно, нечто большее.

Она скользнула в служебное помещение и прислонилась к стене, пытаясь осмыслить увиденное. Все кусочки головоломки вставали на свои места — странные исцеления, секретность, интерес ГКМБ. Но оставались вопросы, главный из которых звучал как рефрен: что это за технология и откуда она взялась?