Мокрое сердце

Когда Доброва выводили, он успел заметить то, что искал с самого начала: в глубине командного центра, за пуленепробиваемым стеклом, находилась группа задержанных. Среди них он ясно различил Саяна Тайгаева и Маргариту Светлову. Маргарита была с повязкой на голове, очевидно раненая при задержании. Саян выглядел невредимым, но его лицо выражало крайнее напряжение.

Двое из команды здесь, успел подумать Добров. Но где Елена? Где пациенты? И самое главное — где образцы нанокрови?

Его увели в подземный уровень завода, который ГКМБ, очевидно, превратила в свой временный штаб. Стерильные коридоры, некогда предназначенные для создания подпольной клиники «Нового Сердца», теперь патрулировались агентами в тактической форме.

В комнате для допросов — бывшей лаборатории — его привязали к металлическому стулу, закрепленному болтами к полу. Профессиональная практика: минимизировать возможность побега.

Оставшись один, Добров сразу активировал микропередатчик, спрятанный в подкладке воротника — единственный предмет, который агенты ГКМБ не обнаружили при обыске.

— Харистов, если ты меня слышишь, — прошептал он, — база захвачена ГКМБ. Тайгаев и Светлова задержаны. Ворониной не видно. О пациентах информации нет. Строгов лично руководит операцией. Что-то готовится… масштабное. Периметр охраняется тремя кордонами, включая «Щит».

Он замолчал, услышав шаги в коридоре.

— У меня мало времени, — быстро продолжил он. — Меня сейчас будут допрашивать. С «спецсредствами». Я продержусь сколько смогу. Не пытайся меня спасти. Найди Елену и образцы. Они важнее.

Дверь открылась, и в комнату вошел Игорь Строгов в сопровождении двух агентов, несущих небольшой металлический кейс.

— Агент Добров, — холодно улыбнулся Строгов. — Или… уже нет? Признаюсь, я впечатлен твоей смелостью. Вернуться добровольно, зная, что тебя ждет…

Он кивнул агентам, которые начали раскладывать на столе оборудование для допроса: шприцы, ампулы с прозрачной жидкостью, электроды.

— Я всегда ценил твой профессионализм, Илья, — продолжил Строгов, наблюдая за подготовкой. — Твою преданность. Но ты сделал неправильный выбор.

— Выбор чего, инспектор? — спросил Добров. — Спасти человека вместо того, чтобы позволить убить его? Защитить технологию, которая может спасти тысячи жизней, вместо того, чтобы отдать ее корпорациям для наживы?

Строгов сел напротив, внимательно изучая его.

— А, так вот в чем дело, — понимающе кивнул он. — Ты поверил в великую миссию Харистова. В его… революцию в медицине.

Он наклонился ближе.

— Ты хоть представляешь, чем на самом деле занимается Харистов? Что такое эта нанокровь? Это не просто лекарство. Это биологический переключатель эволюции. Способ изменить саму человеческую природу.

Добров сохранял невозмутимость, но внутренне напрягся. Строгов знал больше, чем он предполагал.

— И что с того? — спросил он. — Если эта технология спасает жизни, какая разница, как она работает?

— Разница в том, — Строгов жестко произнес, — что она должна быть под контролем. Не в руках хирурга-отступника, который раздает ее направо и налево. Не в руках корпораций вроде «ВитаКор». А под контролем государства. Регулируемая, дозированная, безопасная.

Он взял у ассистента шприц с прозрачной жидкостью.

— Ты знаешь, что это? — спросил он, поднимая шприц к свету. — Новейший препарат для допросов. Разработка наших лабораторий. Блокирует возможность лгать на нейрохимическом уровне. Побочный эффект — экстремальная боль при попытке сопротивляться.

Он подошел к Доброву.

— Последний шанс, Илья. Где Харистов? Куда он направляется? Сколько у него образцов нанокрови?

Добров смотрел на инспектора без страха. Внутри его тела наномашины уже приготовились к борьбе с любым химическим вторжением. Он чувствовал их активность, их… защиту.

— Ты сделал свой выбор, инспектор, — тихо сказал Добров. — А я сделал свой.

Строгов вздохнул, словно действительно сожалея о происходящем.

— Введите препарат, — приказал он ассистентам. — Полную дозу.

Когда игла вошла в вену Доброва, он не отвел взгляд от лица своего бывшего начальника. И сквозь нарастающую боль, сквозь химический туман, пытающийся захватить его сознание, он послал последнее сообщение через микропередатчик:

— Харистов… проект «Феникс»… Строгов знает… Елена… безопасный… квадрат… С4…

А затем наномашины в его крови вступили в битву с химическим препаратом, и мир вокруг Ильи Доброва погрузился во тьму.

Глава 20: Выбор, который изменит всё

Альберт Харистов сидел в заброшенном сторожевом посту у старого водохранилища, прижимая к уху крошечный приемник. Слушал отчет Доброва, его предупреждение, его последние слова перед тем, как связь прервалась.

Проект «Феникс». Строгов знает. Елена. Безопасный квадрат С4.

Что это значило? Он знал о проекте «Феникс» — первоначальной военной разработке, которую Саян переориентировал на медицинские цели. Знал, что Строгов был как-то связан с этим проектом. Но что такое «безопасный квадрат С4»? И при чем тут Елена?

Он достал карту подземных уровней Фармзавода, которую они с Саяном составили при планировании клиники. Завод был разделен на условные сектора для упрощения навигации. И сектор С4 был…

Изоляционная камера, понял Альберт. Максимально защищенное помещение с автономной системой жизнеобеспечения. Мы планировали использовать ее для пациентов с особо заразными заболеваниями или непредсказуемыми реакциями на нанокровь.

Елена и пациенты могли быть там. В относительной безопасности, защищенные от ГКМБ специальными протоколами безопасности, которые они с Саяном установили именно на случай подобного вторжения.

А если там еще и образцы нанокрови…

Альберт понимал, что времени мало. Добров, скорее всего, уже подвергается допросу. ГКМБ будет пытаться выяснить местонахождение «беглого доктора». А если они узнают о пациентах в изоляционной камере…

Он активировал коммуникатор, пытаясь связаться с Хазиным. На пятый сигнал журналист ответил: