Молчание бога

Меч, понял епископ. Клинок. Две половинки существа упали на пол... и истаяли. Епископ так и не заметил, кто именно стоит за дверью. Просто взмах меча, легкий хлопок и...

– Иди, маленький, – сказал Кардинал. – Тебя покормят.

Карлик выбежал, исчез в темноте.

– Он умеет вызывать демонов... – произнес епископ. Он слышал о таком, но видел впервые. И это было не то чтобы страшно. Необычно... Неприятно.

– Он его не вызывал, – голос Кардинала стал строгим. – Он раньше никогда не слышал о таком существе. Я только что придумал этого представителя маленького народца. Я придумал, а Маленький... Маленький его создал. Слепил из того, что имел. Он очень доверчивый, наш Маленький. И очень талантливый.

– Можешь пить, – сказал Кардинал. – Приступай. Сколько выпьешь – все твое.

Епископ потянулся к кувшину. Пальцы почти коснулись ручки. Рука замерла.

– Смелее, – подбодрил Кардинал. – Смелее. Епископ взял кувшин, поднес его к губам.

– Это раньше было нельзя, – сказал Кардинал. – Раньше по запаху они могли узнать тебя и добраться до меня. А теперь...

Запах, казалось, заполнил голову и все тело епископа. Только запах. Только будущее наслаждение...

– Теперь они не смогут тебя найти, – голос Кардинала долетал словно издалека. – Тебя больше никто не найдет.

Епископ не смог остановиться. Понял вдруг, что что-то не так, что кроется что-то в словах Кардинала, но остановиться не успел. Не смог.

Глоток.

Кардинал успел подхватить падающий кувшин. Епископ рухнул навзничь, ударившись головой о стену.

Кардинал осторожно поставил кувшин на стол. Встал. Повернулся к двери.

– Он придет в себя к утру, – сказал Кардинал темноте за дверью, – И утром он будет значительно сильнее, чем был. И будет значительно более ловким. А, значит, опасным. Имей это в виду.

Кардинал оглянулся мельком на епископа и вышел. Нет, не сразу. Он остановился у самого порога, присел, подобрав плащ, и провел рукой в воздухе там, где клинок разрубил порождение ущербного мозга карлика.

– Покалывает, – тихо пробормотал Кардинал.

И снова оглянулся на епископа. Бедняга очень удивится завтра утром. Вообще, в ближайшее время удивятся очень многие.

Кардиналу предстоял долгий путь в лабиринте подъемных коридоров. Темные извилистые пути под Вечным городом, в его утробе. В кишках Вечного города. Именно здесь понимаешь, что человек – всего лишь дерьмо. Всего лишь...

Кардинал жестом отправил прочь охранника, двинувшегося было следом. Не нужно. Эти коридоры пройдены не одну сотню раз. В юности, когда он впервые попал сюда...

Ему не повезло в тот день. В очередной раз резались добрые христиане. От города оставалось уже скопище руин и обломков памятников, замешанных в жиже окружающих болот, а христиане все пытались доказать, что Господь поддерживает хоть кого-то из них.

Чушь, как оказалось.

Но Кардиналу, который тогда не был Кардиналом, не повезло особенно. Он оказался один перед целой толпой врагов. Сейчас он уже и сам не помнил, что именно выкрикнул тогда сгоряча, но толпа взъярилась, взвыла... И пришлось бежать.

Даже сейчас, когда он вспоминал тот зимний день, в горле начинало жечь, дыхание становилось хриплым... Кардинал остановился, сделал несколько глубоких вдохов. Тогда он остановиться, естественно, не мог. Тогда он бежал. Бежал. Бежал. Бежал-бежал-бежал-бежал...

Сердце билось уже где-то в горле, глаза застилала темнота, а крики сзади не отставали. Его хотели убить. То ли давно никого не убивали, то ли просто привыкли убивать.

Поворот – он свернул в первую попавшуюся арку, сбежал по крошащимся ступеням вниз – ступени наверх были разрушены – больно ударился плечом о кусок мрамора, который раньше, возможно, был прекрасной статуей... Он понимал, что бежит в тупик. Что выхода здесь не может быть, что впереди только темнота и смерть. Темнота...

И темнота приняла его.

Он и сам не понял, как оказался в катакомбах. И даже не сразу понял, что оказался в катакомбах. Просто его вдруг охватила бархатная темнота. Мягкая и упругая. Делающая шаги бесшумными, а дыхание ровным. Обертывающая все звуки в тишину.

Испуганный мальчишка замер от неожиданности, мелькнула даже мысль вернуться к свету... Но потом он сжал зубы и шагнул в темноту. Он слышал раньше истории о том, что из катакомб можно не найти выхода. Слышал о чудовищах, живущих там еще с языческих времен. Слышал о призраках рабов, до сих пор рисующих рыб на стенах подземных коридоров. И все-таки пошел.

Под открытое небо он вышел через три дня. Как Иисус из гроба. Почему-то именно так подумал мальчишка, оказавшись на истертой мостовой у подножия одного из семи холмов. Как Иисус из гроба. Как Иисус из гроба. Как...

Кардинал невесело улыбнулся, вспомнив это. Из трех дней скитаний по катакомбам, он вынес два урока. Первый – он научился видеть в полной темноте. Он и сам не смог бы объяснить этого никому, даже если бы решил попытаться. Он научился становиться темнотой, становиться ее центром и чувствовать все, что происходит в нем и в темноте...

Кардинал досадливо махнул рукой. Снова ничего не получилось. Он так и не научился выражать словами эти свои ощущения. А вот второй урок...

Чтобы выжить, нужно уйти в темноту. Чтобы выжить – утонуть в темноте, слиться с ней, стать ее частью...

Это он запомнил накрепко. С этим прожил всю свою жизнь. И, возможно, именно за это его умение была открыта ему тайна Договора.

Они думали, что он продолжит их дело. И только один из старцев понял, что именно ему, Кардиналу, суждено это дело... дело... закончить.

Осталось совсем немного. И, странно, сейчас, когда до завершения оставалось всего несколько шагов, он вспомнил, что самым трудным поначалу было не ощущать себя еретиком, произнося слово «бог» во множественном числе.

Коридор закончился деревянной окованной железом дверью. Возле двери стояли два охранника. Стояли, как и всегда, в кромешной темноте и полной тишине. Кардинала они почувствовали всего в двух шагах от себя.

Молча открыли дверь.

Кардинал вошел в низкую галерею. Запах страха, боля, грязных тел и разлагающейся плоти. Кардинал запретил выносить труп. Пусть все видят, что ждет непокорного.

С десяток факелов горели на стенах, неверными мазками обрисовывая лица прикованных.

Пятнадцать человек.

Кардинал тряхнул головой. Не люди были заключены здесь. Вон тот, с краю, был купцом. Имел дом и семью.

Всегда заключал выгодные... выгоднейшие сделки и ни разу не был обманут. Допустил всего лишь одну ошибку – предупредил горожан о готовящемся нападении. Ему, конечно, не поверили, а когда баронский отряд выжег предместье и только чудом был отброшен от городских ворот, купцу все припомнили.