Молчание леди
Шрифт:
В течение следующего часа он выпил две чашки кофе, не покидая своего места, держа в своих руках руку матери с длинными пальцами и синими венами. Это была рука пожилой женщины, но на ее лице было не так много морщин. Кожа была слишком натянута. Он внимательно вглядывался в это лицо, когда ее губы вдруг зашевелились и веки приподнялись, и вот она уже смотрела на него. Она открыла рот и хриплым шепотом с трудом произнесла единственное слово:
— Ричард.
Он обнял ее, а она обвила руками его шею. Он только бормотал:
— О, мама, мама!
Медсестра и нянечка, стоявшие до
— Дорогая, я должен был узнать тебя в тот день.
Она еще крепче обняла его за шею.
Он не знал, как долго они сидели, прижавшись друг к другу. Только когда она разжала объятия, он позволил ей опуститься обратно на подушки. Убирая влажные волосы с ее лба, он сказал:
— Я никогда больше не покину тебя. Никогда.
— Ричард. — Имя было произнесено четко, хоть и хриплым голосом.
— Да. Скажи мне что-нибудь. Расскажи, где ты была все это время. Но не все сразу, а понемногу.
Она подняла руку и погладила его по щеке, а потом назвала еще одно имя — Белла.
— Белла? Кто эта Белла?
Он увидел, что она закрыла глаза, а уголки ее губ приподнялись, это был намек на улыбку, и следующее, что она произнесла, было:
— Добрая.
И он снова повторил:
— Добрая? — Затем спросил: — Белла была доброй?
Она сделала легкое движение рукой.
Около него появилась Гленда, которая мягко сказала:
— Не утомляй ее, Ричард. Это просто здорово! Она говорила очень четко — я слышала. Но не все сразу. Дай ей отдохнуть.
Он наклонился и приложился губами ко лбу матери, а ее руки снова поднялись и обвили его шею.
— Ричард.
— Да, дорогая мама? Я буду здесь все время. Я буду оставлять тебя только тогда, когда ты будешь спать. А теперь постарайся… постарайся отдохнуть.
Ее руки медленно соскользнули с его шеи и опустились на одеяло. И снова уголки ее рта приподнялись в улыбке.
Пройдя мимо медсестры, он подошел к окну и долго стоял, глядя в него. Он знал, что сейчас может с ним случиться: он вот-вот снова заплачет, но он не должен это себе позволять. Его сердце было настолько переполнено любовью к ней, что он ощущал нестерпимую боль. Он знал, что значит любить. Он любил Джеки, но эта любовь никогда не вызывала такой боли. Боли, которая была основана на жалости и сожалении о том, что прошло столько лет, и их уже никогда не вернуть. Лет, в течение которых ему не хватало любви красивой женщины, что теперь лежала у него за спиной, изможденная, похожая на скелет. Но, по крайней мере, она была здесь, с ним, хотя это все равно никогда не заполнит ту пустоту, которая образовалась в нем еще в те времена, когда он был мальчиком… Правда, эта пустота частично заполнилась, когда он встретил Джеки, согревшую его сердце.
Рядом с ним снова оказалась Гленда, она тихо сказала:
— Она уснула. Идем, поешь чего-нибудь.
— Я останусь здесь на ночь.
— Хорошо. Я попрошу, чтобы возле ее кровати поставили кресло-кровать. Но ты долго не продержишься, если не будешь ни есть, ни отдыхать. Ты это прекрасно знаешь. Идем со мной.
Она взяла его за руку и, еще раз взглянув
на спящую на кровати женщину, вывела из комнаты.Она продолжала говорить:
— Алекс все еще здесь. Я принесу в гостиную чего-нибудь выпить перед едой. Иди туда.
— Сейчас, Гленда. Мне нужно связаться с Джеки. Я обещал с ней встретиться. Я также должен позвонить в госпиталь. Но скажите мне, сколько она еще проживет?
— Ох, дорогой, трудно сказать. Доктор Свэн говорит, что если нам удастся заставить ее хорошо питаться и если состояние ее легких улучшится, то она может продержаться несколько недель.
— Несколько недель! Это так? О, тогда я попрошу, чтобы мне дали отпуск.
— А что ты собираешься сказать Джеки?
— Вы имеете в виду сложившуюся ситуацию? В данный момент ничего. Я… я не смог бы рассказать об этом кому бы то ни было. Не сейчас. Потом я попробую ей объяснить. Простите, но можно мне воспользоваться телефоном в вашем кабинете?
— Конечно. Отправляйся туда.
Она подтолкнула его в направлении короткого коридора, а когда он дошел до угла, сказала:
— Последняя дверь.
Он вошел в небольшой, скромно обставленный кабинет, уселся на вращающийся стул, стоявший у края письменного стола, и подвинул к себе телефон. Первый звонок он сделал в госпиталь заведующему своим отделением. Он знал, что Дэвид Бейкер все еще на работе, поэтому попросил соединить с ним. Когда тот ответил, Ричард сказал:
— Дэвид… это Ричард.
— Да, Ричард? Ты хочешь мне что-то сообщить? Что случилось?
— Я пока не могу тебе всего рассказать. Произошло нечто очень важное, и я хочу спросить у тебя, могу ли я взять отпуск с данного момента и на целый месяц или даже шесть недель.
— На четыре или шесть недель?
— Да. Я знаю, что прошу слишком многого, но мне положен по крайней мере месяц отпуска.
— Хорошо. Скажи мне честно, у тебя серьезные проблемы?
— Нет, не проблемы, все обстоит несколько иначе. Я нашел кое-кого, кого я люблю, кого любил многие годы, но она умирает, и… и я хочу быть рядом с ней.
На другом конце линии некоторое время молчали, а потом Дэвид спросил:
— Ты нашел кого-то? Ты меня заинтриговал.
— Прости, Дэвид. Я бы с удовольствием рассказал тебе всю историю прямо сейчас, но я сделаю это позже. Обещаю тебе. Однако должен тебя спросить. Это тебя очень напряжет?
— Нет-нет. Я что-нибудь придумаю. Твоя основная работа связана с тем маленьким мужчиной, но его состояние удивительно быстро улучшается, а еще несколько недель, проведенных на больничной койке, не причинят ему вреда. В любом случае ему еще нужно научиться ходить. Но можно я буду поддерживать с тобой связь?
— Да, конечно.
— А где ты сейчас? Дома?
— Нет. — Голос Ричарда звучал хрипло. — Нет, Дэвид, я не дома. И я никогда больше не буду жить там. Это-то я могу тебе сказать точно.
— О Господи! Так где же мне искать тебя?
— В частной лечебнице «Бичвуд».
— О да, я ее знаю. И я могу тебе туда звонить?
— Большую часть времени.
— Ну ладно. Я позвоню тебе через день-два.
— Хорошо. Спасибо, Дэвид, правда, большое спасибо. До свидания.