Молчите рефери!

– Ексель-моксель, во, блин, засада.

Чьята рука опустилась на мое плечо и я с перепугу чуть не прикусила себе язык:

– А вот и ты, сморчок, пошли давай. – обойдя меня он пошел дальше.
– Время не ждет.

– Селозя, тебя родители не учили сзади не подбираться? – спрашиваю я, не двигаясь с места.

– Твоего Селозю может и учили, а меня… - он обернулся, чтобы договорить гадость, а я точно знаю. Он лишь гадости умеет говорить, поэтому перебила.

– Вот зря ты так, – делаю два шага вперед и останавливаюсь, - знаешь, у человека от испуга нарушается работа сфинктеров, кольцевидных замыкающих мышц.
– Он попытался остановить мое пояснение, но я не дала. – И чтобы тебе было понятно, поясню, сфинктер бывает не только у зрачка, но еще у мочевого пузыря и прямой кишки.

– Тьфу ты!

– Вот-вот, не пугай людей, Селозя, иначе вляпаешься – с этими словами подошла к брезгливо скривившемуся Сергею и удивленно оглянулась в поисках его авто. – И где твоя колымага?

– Toyota Avensis.

– А разве это была не Camry российской сборки? – искренне удивилась я и сделала еще один намек, – она такая…ну ты понял, российской сборки.

– У меня японка.

– Да, ладно все так говорят в первый год после покупки, а вот потом…

– Моей пять лет.

– Так она еще и старушка узкоглазая, не повезло тебе с тех…

– Да молчи ты! – бурча что-то не членораздельное себе под нос, он пошел вперед. Открыл черный Lexus и остановился, сухо добавив, - сними рюкзак, я его в багажник закину.

– А едем на этой?

– Что-то не нравится, Смо…

– Ты, и твои повадки, но с этим я справлюсь. – Вручив ему, рюкзак открыла заднюю дверцу.

– Вперед села быстро. – Произнес сердитый Сергей.

– И пересаживаться потом? – улыбнулась я. – Впереди сядет Богдан Петрович, чтобы была нормальная возможность ноги вытянуть…

– Отец впереди не ездит. Сядись.

– А водит?

– Смеешься, с его-то ногами? – он занял водительское кресло и завел мотор.

– А раньше? – я села рядом.

– Водил.

– Тогда у меня вопрос, в вашем автопарке 7-местные автомобили есть?

– Нет, и я не поеду в таком гробу.

– Ага, повезешь его в этом авто в гроб его вгонишь быстрее.

– Что за бред?!
– мы остановились на светофоре и Сергей зло посмотрел на меня. – Ты что гонишь?

– Повторюсь, у него больные ноги, которые нужно вытягивать. И если он впереди не ездит, то сзади должны быть комфортабельные кресла которые можно выдвинуть назад для удобства Богдана Петровича.

– На фиг? Раньше ездил и не жаловался.

– Поэтому до сих пор мается. У нас зеленый. – Заметила я смену светофора.

– Чего?

– Зеленый, поехали.

– Твою мать! – он резко тронулся с места, на щеках проступили желваки, а сзади нас все еще были слышны сигналы соседей по движению.

– Почему мою мать? Это ты водитель… - кажется, я только что слышала скрежет его зубов. Могла бы помолчать, но что-то не вышло.
– Или нет?

– Сморчок, рот закрой.

– Скажи «Оля помолчи», и может быть…

– Оля, - он попытался справиться с гневом, но видимо с терпимостью Сергей не знаком, - заткнись!

– Фу, как грубо…

Резкий визг тормозов, и инерция чуть не поспособствовавшая моему столкновению с панелью, оборвали мою речь. Тормозили, запоздало увидев сигнал светофора, но Lexus все равно выехал на полкорпуса за пределы дозволенной линии, а сзади вплотную уже стоят машины. Краснощек, крепко вцепившийся в руль, наклонил голову, тупо глядя на собственные колени. А мимо нас проезжают машины, которым пришлось сделать отклонение от прямого пути и каждая громко сигналит. Я с ужасом поняла, что мы только что чуть не попали в аварию.

– Я изви…юсь очень-очень. Прости, пожалу…

– Просто молчи. – Выдохнул Сергей. Дождавшись смены света светофора, завел авто и более на меня вниманья не обращал. Далее ехали в молчании и без приключений. По пути забрали женщину средних лет, приятным голосом и презентабельной внешностью в дорогом пальто с меховым воротником. Я тихо поздоровалась и вплоть до Дагестанской, более не произнесла ни слова.

– Раиса Васильевна и… Оля, пройдите в дом, вам придется немного подождать. – Сообщил он, остановившись напротив ворот. Дама вышла сразу, а меня задержал сам водитель, крепко взяв меня за рукав куртки. – Отцу ни слова, ясно?

– Да. – Глядя на его злое и от того отяжелевшее лицо с серым оттенком, я сделала себе пометку на будущее, никогда, ни при каких обстоятельствах более с ним не препираться, иначе убьет. А именно так сейчас он и выглядел, как человек готовый свернуть шею оппоненту.

– Теперь иди.
– Меня отпустили, и я тут же выскочила из машины и мягко закрыла дверцу. Авто резко тронулось с места, а я отступив на два шага, отчаянно залепетала:

– Больше никогда, никогда, никогда…

– Поссорились?
– поинтересовалась рядом стоящая Раиса Викторовна

В мыслях пролетело, что уж лучше я признаюсь в ссоре, а не в том, что чуть было, не стала причиной аварии или даже смерти сына нанимателя:

– Да.

– Не переживайте, Оля. Он такой со всеми мало знакомыми. Вначале показывает худшую сторону, затем приобщает к лучшей.

– Занятное определение «приобщает». И он так со всеми наемными работниками?

– Только с теми, кто длительное время приближен к семье. То есть с теми, кто станет почти членом семьи Краснощек.

Мне вспомнилось лицо разгневанного парня, затем печальные рассказы избитых массажисток, следом услышанный мною рев Богдана Петровича, так что следующая фраза прозвучала предельно честно:

– Нет, спасибо, мне такого счастья не надо. Да и вряд ли я с ними надолго задержусь.

– Сергей редко ошибается в своем выборе. Но время покажет, - со смешинкой ответила женщина. – Идемте в дом, тут холодно.

Поговорив с Раисой Викторовна в то время пока Сергей где-то разъезжал, а Богдан Петрович заканчивал с делами, я узнала, что она так же прошла через притирку. В подробности она не вдавалась, но намекнула, что поначалу может быть очень сложно.

Заметив мой скептичный взгляд, тут же заверила, что есть и плюсы - все служащие в доме меня поддержат в случае чего.

Это обстоятельство было и положительным и отрицательным одновременно. То есть все будут понимать, что происходит, но никто не вмешается. Я постаралась не принимать это близко к сердцу. Все же моя мама согласия на проживание дочери под одной крышей с этим семейством еще не дала. А впрочем, к чему ее ставить в известность, если в общаге я почти в тех же условиях? Ну… почти… Или же это забота не о моей матери, а обо мне? Чтобы я поняла всю серьезность отношения… к моей персоне?

Занятая этими рассуждениями, я сухо поприветствовала главу семьи Краснощек, попрощалась с поваром и, пожелав ей и Олегу Дмитриевичу хороших праздников, заняла место в авто. То, что нас забрала семиместная Toyota, я заметила лишь после шутки Богдана Петровича: