Молчите рефери!

– Даю. – Я буду ссылаться на твой запрет, а так же говорить, что для выяснения всех обстоятельств тебе следует звонить. И ты все расскажешь сам.

Кивнул медленно: - А почему звонить?

– Потому что ты в поликлинике задержишься. – Я вышла из кухни-столовой, чтобы позвонить.

– А обезболить? – послышалось сзади. Возвращаюсь в кухню с телефоном.

– Нельзя, иначе они не тот диагноз поставят.

– В смысле?

– В прямом, не смогут решить аппендицит у тебя или внематочная беременность.

– Да, сложное решение. – Он криво улыбнулся.

– И я о том же.

Один ноль в мою пользу. При этом я прекрасно осознаю, что согласившись в одном, он не может, не сопротивлялся во всем остальном. Как без этого? Ведь он у нас сын Богдана Петровича, а сопротивление у них в крови и передается по наследству в неразбавленном виде.

Младший Краснощек меня не разочаровал. Он не смог спокойно лежать на полу в кухне, сидеть в гостиной, не менять одежду, но и встретить врачей. И поэтому он не только стоически поднялся на ноги, прошел в гостиную и переоделся в спортивный костюм под отчетливый скрип своих зубов, он еще и врачам попытался дать отворот поворот за две минуты до их приезда. Пока он отлеживался в гостиной я на кухне навела порядок. Возвращаюсь к нему через десять минут, младший бравым голосом, сообщает диспетчеру, что клиент жив и в скорой помощи более не нуждается.

Демонстративно вытаскиваю свой мобильный из кармана, нахожу главу семейства в быстром наборе и весело здороваюсь с автоответчиком: - Богдан Петрович, добрый вечер…

Вредный Селозя отрубил свой телефон и зло прищурился, я проделала тоже самое: - Думаю, мы поняли друг друга.

Не ответил. А вот потом было чуточку веселее. Врачи озадаченно предположили три диагноза на выбор, их сомнения в итоге вылились в хмурую решимость Сергея, узнать в чем дело, и он таки дал добро на проверку. Наша поездка в машине скорой помощи в сторону поликлиники была незабываемой – больной шутил. Не знаю, какая муха его укусила, но шутил он не только в дороге, но и в приемной. А когда к нему зашел врач, и меня попросили подождать в коридоре, его шутки закончились.

– Вам придется подождать. Через полчаса освободится хирург, и мы решим. – Сообщил доктор, выходя из палаты.
– Сейчас подойдет санитарка, и она Вас подготовит.

Больной позвал меня через минуту: - Оля?

– Что?
– я спросила тихо, вошла и прикрыла двери.

– Зачем санитарка?

– Наверняка она выполнит предоперационную подготовку.

– Но они еще не поняли, что это. Консилиум будут проводить.

– Он склоняется к двум вариантам, но оба связаны с хирургическим вмешательством.

– Ладно, явятся, разберемся. – Он посмотрел на потолок, потом опять на меня.
– А медсестра зачем?

– Брить будет и мыть.

– Что… брить?

По счастью отвечать, что именно мне не пришлось, постучав, в палату вошла молоденькая девушка в форме санитарки.

– Добрый вечер.

– Добрый… - ответил стушевавшийся парень, и я поспешила удалиться, чтобы не смущать его еще больше.

Через полчаса к нему заглянул доктор, который его смотрел, и хирург, затем вошел еще один хирург. А под конец из консилиума я сидела в приемной белее снега, потому что Сережа взвыл, как раненный лев. Не прошло и пяти минут, младшего укатили в неизвестное направление.

– А…, но куда его?

Сверху раздался знакомый голос: - На операцию.

14.

Вопрос ведущей вырвал меня из воспоминаний: - Алексей, это были Вы?

– Да. Проезжал мимо. – Он с улыбкой покосился в мою сторону.

– Ольга, так вы пренебрегли условиями выдвинутыми больным?

– Нет. Это больной нарушил все договоренности. – Я прижалась к мужу.
– Иначе, с чего вдруг проезжающему мимо Алексею захотелось бы войти внутрь.

– На моем месте, приехал бы каждый, услышав от брата, что врачи подкидывают монетку, решая, что же у него диагностировать: то ли аппендицит, то ли внематочную беременность.

Я нервно хохотнула и потупилась, потому что следующие его слова были не в меру приятные.

– А еще он сказал, что в коридорах бродит перепуганное привидение с тоном кожи в цвет стен. Он замучался, развлекать его анекдотами… шутки кончились, и привидение нужно срочно забрать домой.

– Я не бродила зеленой.

– Да. – Он погладил меня по спине, и, подмигнув Еве, тихо заметил. – Она сидела зеленая и пыталась пустить корни. А затем попыталась приобщить к этому и меня.

– Вы тоже испугались?

– Я не хотела уезжать, пока операция не завершится. – Ответила, опередив колкую шутку супруга.
– Чувствовала свою вину за содеянное, все-таки суп был мой. Если быть честной, то свою причастность к происшествию я испытывала первые пять минут.

– А разве я тебя не отвлек? – Спрашивая, он незаметно коснулся губами моего виска.

– Отвлек и еще как.

Наши взгляды встретились, и время замедлило свой бег. Вырвала нас из состояния прострации ведущая, она поправила волосы и улыбнулась моему благоверному.

– А можно узнать, как ему это удалось?

Мы переглянулись, и ответил Леша:

– Начал рассказывать о веселом прошлом младшего.

– И все угрызения совести остались на заднем плане? – этот вопрос Ева адресовала мне.

– Нет. Они отступили, потому что я была поражена его поведением. В тот вечер Леша предстал в ранее неизвестном мне амплуа. Он без умолка рассказывал о детстве и юности Сергея. – Я подалась чуть вперед и, понизив голос, добавила. – Если честно, то до той ситуации и после я ни разу его таким не видела.

– Потому что с тех пор я тебя не видел более напуганной, чем в поликлинике.

***

Наверное, день был тяжелый, потому что вместо того чтобы спокойно встретиться взглядом с говорившим, я вскочила со стула в попытке сбежать.

– Куда? – мужские руки мягко обхватили за плечи. – Оля, не уступай мне места, здесь его предостаточно.

– Алек? – я обернулась и удивленно воззрилась на старшего сына Богдана Петровича.

– Я. – Он сел слева рядом со мной. – Решила сбежать? Или ты за баллончиком с лаком кинулась?

– Нет.

Улыбка медленно растянула его губы: - Точно?

– Да. – Я прищурилась. – Как ты тут оказался? Сергей сказал никому не звонить, мы договаривались…

– Он сам меня вызвал, попросил отвезти тебя домой.

И вот надо было ему меня так изводить своими условиями. Прикусила губу и сцепила руки, а ведь я все это время просчитывала, как сообщу главе семейства о госпитализации Селози.

– Блин!

– Ты против? – удивился Алексей.

– Хочу остаться. – Я вымученно улыбнулась. Расстроило не то, что Сережа сам родным сообщил, а то, что все это время я была как сжатая пружина, и зажим до сих пор не отпустил.